— Я сам знаю, что мне делать. Молодые люди у меня сегодня много раненых, и всего 2 медицинские сестры, поэтому раз вы привезли эту девушку отправляйтесь на помощь вашим раненым сослуживцам, быстро одевайте халаты мойте руки, Маша все покажет, и немедленно вон отсюда. Да и позовите мне Филипповну, быстро.
Филипповна была опытной уже пожилой медсестрой, раненые ее побаивались и уважали. Маша совсем молоденькая, училась у Филипповны, помогала. Конечно, в период тяжелых боев одного врача и двух сестер не хватало, поэтому помогали сами здоровые офицеры, или деревенские жительницы, если лагерь разбивался в деревне или монахини, если были поблизости.
С тяжелым сердцем помогал перевязывать раненых Никита.
— Паш, если он Филипповну позвал, дело совсем плохо, я боюсь…
— Так, перестань, тебе самому руку нужно перевязать.
— Ерунда, царапина, а если она…
— Никита, нельзя думать о плохом. Все будет хорошо, слышишь, а у нашего Карловича золотые руки, скольких с того света вытаскивал. Ну, не куксись.
Чем больше проходило времени, тем тревожнее становилось на душе Никиты, раненые давно были перевязаны, а Егор Карлович все не показывался. Никита измерил сени госпиталя вдоль и поперек уже миллион раз, так страшно ему не было еще никогда в своей жизни, даже когда он услышал о ее гибели, тогда от него ничего не зависело, теперь ее жизнь находилась в руках человека и потерять ее второй раз, нет… он готов был сам умереть тысячу раз, только, чтобы спасти ее.
Когда приоткрылась дверь и Филипповна тихо вышла, он даже не поверил своим глазам.
— Ну, ну что там, говорите, умоляю, Катерина Филипповна, не молчите, — Никита не мог дышать, все в этом мире сейчас зависело от ее ответа.
— Да, сами же слово не даете сказать. Жива ваша девушка.
На лице молодого человека застыло глупо счастливое выражение.
— Да не радуйтесь так раньше времени, пулю Егор Карлович вынул, сердце не задето, и легкое тоже цело, просто чудо Господне, но вот крови она потеряла не просто много, а очень много, сама-та воробушек, словно ребенок. Я не знаю, сможет ли ее организм справиться с этим. Есть опасность внутреннего кровотечения и инфекции.
— А Егор Карлович, что говорит?
— Варвары говорит, раз уже в монахинь стрелять начали, значит….
— Да я же не об этом.
— Что говорит, не знает, но все, что мог сделал, теперь только ждать, если через 5 дней не придет в себя, то считай, что нежилец, если очнется выходим. Все, некогда мне, — и женщина скрылась за входной дверью.
Эти пять дней кошмара, страха, тающей надежды и постепенно охватывающего все его существо отчаяния Никита не мог забыть еще очень долго.