— Кажется, онъ боленъ!
— Можетъ быть, онъ притворяется, сказалъ находчивый юноша; и въ ту же минуту, храбрецъ сталъ съ искусствомъ настоящаго палача татъ неистово щипать несчастную жертву, что Долли долженъ былъ закричать, еслибы какое-нибудь чувство у него еще оставалось.
Тогда трусливый негодяй окончательно испугался и съ величайшею поспѣшностью распуталъ узли шали.
— Клянусь Юпитеромъ! онъ совсѣмъ помертвѣлъ! замѣтилъ Бобъ, обращаясь къ Анастасіи.
Анастасія, почти внѣ себя отъ испуга, схватывала маленькія руки мужа и кричала:
— Долли, милый Долли! слышите вы меня? Взгляните на меня, милый! Тутъ ваша Анастасія, милый!
Затѣмъ двое убійцъ продолжали свое дѣло обычнымъ въ подобныхъ случаяхъ порядкомъ. Бобъ взвалилъ себѣ на плечи безжизненное тѣльце, а Анастасія понесла свѣчу и свѣтила ему по лѣстницѣ, заботливо озираясь, нѣтъ ли кого изъ слугъ. Они осторожно достигли спальни и уложили безчувственное тѣльце въ кресло; за тѣмъ они пустили въ ходъ всѣ общепринятыя лекарства: прикладывали воду въ вискамъ, давали нюхать различныя соли, вливали въ ротъ вино. Но Долли не шевелился.
— Я думаю, сказалъ, наконецъ, Бобъ:- я думаю, что лучше послать за докторомъ; дѣло совсѣмъ плохо.
Но Анастасія не хотѣла, не могла, не смѣла внимать подобному предложенію. Послать за докторомъ! Чтобы все разгласилось по цѣлому Тинкенгему! Нѣтъ, нѣтъ! нужно попробовать что нибудь другое, — все, что угодно, только не доктора!
Паціента подняли на простыняхъ, гдѣ онъ и лежалъ съ распростертыми руками, точно распятый. Анастасія выронила нѣсколько слезинокъ и три раза громко сказала: — бѣдный Долли! потомъ, обратившись къ брату, прибавила: — бѣдный! его нельзя на ночь оставить одного, не посидите ли вы съ нимъ, милый?
— Что же вы сами намѣрены дѣлать? спросилъ Бобъ, не слишкомъ довольный такимъ предложеніемъ.
— Я лягу въ сосѣдней комнатѣ, и если буду нужна, то вы можете меня позвать, отвѣчала любящая жена.
— Чортъ возьми! Тутъ вовсе нѣтъ ничего веселаго, проворчалъ Бобъ. — Вѣдь онъ не мой мужъ, да и я усталъ, позвольте вамъ сказать.
Не обращая вниманія на эти слова, Анастасія прибѣгла къ подкупу.
— Я пришлю вамъ водки, Бобъ, ласково сказала она.
— Можно курить? спросилъ достойный молодой человѣкъ, значительно смягчившись.
— Въ уборной можно, только осторожнѣе съ искрами, будьте милочкой, не сожгите гардинъ, возразила любящая супруга.
Когда утромъ Долли очнулся отъ своего полусна, полуобморока и удивился, отчего такъ сильно пахнетъ табакомъ, причину этого сейчасъ же объяснилъ подошедшій къ постели, съ трубкою во рту, Бобъ, который спросилъ больнаго, какъ онъ теперь себя чувствуетъ.