Он улыбнулся широко:
— На меньшее, дорогая маркиза, я не согласен.
Мориньер церемонно приложился к ее руке, как если бы она была принцессой. Выпрямился.
— Я пришлю к вам человека сообщить, когда все будет готово для вашего переезда.
"Уступит комнату…"
Это было не совсем то, чего желала Атенаис. Однако сегодня она и этим была довольна. Она усмехнулась, представив, какой фурор произведет этот ее переезд во дворце. Так и случилось.
Двор забурлил, зашуршал записками, зашептал.
Говорили: "Вот, наконец, и стало понятно, кем в последние годы было занято сердце этого неприступного мужчины!"
Дамы пожимали плечами: "Выбор господина Мориньера мог бы быть и лучше!"
Мария-Терезия сочла такое перемещение своей придворной дамы неприличным и выразила Атенаис крайнее недовольство. Атенаис, решившая, что в данном случае правильнее всего хранить таинственное молчание, на упреки королевы отвечала потупленным взором.
Маркиз де Монтеспан примчался к Мориньеру, чтобы высказать тому претензии. Что ответил ревнивцу Мориньер — так никто и не узнал. Маркиз, побродив по Лувру несколько дней с видом важным и многозначительным, вскоре, по причинам также оставшимся необнародованными, вернулся в свое поместье.
В конце концов, не выдержал и король. Спросил однажды, будто невзначай:
— Дорогой друг, вы разлюбили светлые комнаты и большие пространства? С чем связано такое ваше самоущемление в правах и привилегиях?
Мориньер улыбнулся:
— Госпожа маркиза пожаловалась мне на то, что ей негде держать своих любимых козочек.
— Своих — кого? — Людовик решил, что ослышался.
— Ваше величество не знает? Две чудесные белые козочки с красными бантами на высоких шеях. Маркиза души в них не чает.
— Козы — в Лувре? — король смеялся. — Это невероятно.
— Да, ваше величество, удивительно, — кивнул Мориньер. — Так вот, узнав об этой вполне безобидной, но не слишком удобной для жизни страсти маркизы, я посчитал, что нехорошо придворной даме жить в одном помещении с животными — даже такими прекрасными, какими являются любимицы госпожи Монтеспан. А я… я — солдат, сир. Чтобы быть счастливым, мне достаточно служить вашему величеству, чтобы иметь возможность делать это безупречно — мне достаточно нескольких часов в сутки на сон. А для последнего — что еще нужно, кроме удобной кровати?
Людовик улыбнулся.
— Вы не преуменьшаете своих потребностей, граф?
— Если только самую малость, сир.
* * * *
Говоря о своей непритязательности, Мориньер был почти искренен. Почти.
Передав одну из комнат прелестной Монтеспан, он не испытал практически никаких неудобств. Ведь в его распоряжении оставались три довольно большие, светлые комнаты, в которых с полным комфортом помещались и сам он, и все его слуги. К тому же Мориньер вообще предпочитал проводить ночи вне стен Лувра. Его служба вполне позволяла ему это. В случае крайней необходимости, если вдруг король обнаруживал желание видеть своего верного слугу, сообщение об этом в любое время дня и ночи достигало Мориньера в течение получаса.