Медленно проходит утро. Наступает полдень. Все вершины вокруг нас купаются в ослепительном сиянии. Еще час, два... И вот три силуэта вырисовываются на гребне первого Близнеца. Пойдем, Жак, им навстречу.
Я хотел бы бежать, подняться возможно выше, чтобы их встретить, преодолеть бегом маленький подъем, ведущий к подножию первого Близнеца. Но склон довольно крутой, мы на 6000 м. Дыхания не хватает, сердце бунтует, я останавливаюсь. Осунувшиеся лица со следами кислородной маски. Улыбка до ушей.
― Бернар, как твои руки?
― Нормально, никакой драмы.
― А ты, Яник?
― Руки в порядке, а вот с ногами хуже. Думаю, ничего серьезного, однако при ходьбе скажется!
Жан-Поль Пари хромает изрядно. Видно, ноги пострадали сильно.
― Сейчас посмотрим, ― говорит док. ― А как лицо, не болит?
Несмотря на торжественность момента, на охватившее нас волнение, мы не можем удержаться от смеха. «Ну, Панама, твое лицо ― рекордсмен!» Треснувшая кожа, распухший нос, раздутые губы. Лицо удвоилось в объеме.
Они уселись на редкие выступающие из снега камни, чтобы снять кошки. Я смотрел на них, борясь изо всех сил с выступающими слезами. Черт возьми, не станешь же ты плакать! Да нет, кажется, я все же всплакнул.
Все вместе мы спустились к общей палатке. Они тяжело рухнули на сиденья. «Боже! Как хорошо сидеть», ― сказал Сеньёр. Мы пили, ели. Яник не утратил своего феноменального аппетита. И мы говорили, говорили без конца, говорили бессвязно, переживая последние моменты счастливого дня 2.3 мая, когда так кстати вернулась хорошая погода.
― Вы понимаете, как вам зверски повезло?! Прошло уже два месяца, как мы пришли в лагерь II, и вам достался наилучший день!
― Да, и добавь: не было ветра.
― Что ты подумал, Яник, когда добрался до вершины?
― Был просто блеск. Роскошная погода, не холодно. Видны были все вершины, дышать было нетрудно, и мы сняли маски. Сделали много снимков; для кинокамеры я взял лишь одну кассету.
― Гребень Франко видели?
― Последний крутой склончик не виден, а так... ишачья тропа[13]! Большой ледник, идущий к Чомолонзо, затем снежный склон со скальными вкраплениями. Гребень японцев неплох. Шикарный перепад отмахали они в последний день!
― А ты, Бернар, твое первое впечатление? Бернар спокойным голосом:
― Никакой особенной радости. Я думал о фото и о кино.
― О нет! ― Перебивает Сеньёр. ― Это все же не так! Не безумная радость, конечно, потому что ты очень устал. И потом ставка была слишком высокой, мы не смогли ее правильно оценить.
― А ваше мнение теперь?
― Я нахожу, что все немного затянулось, ― говорит Бернар, ― Словом, когда вернусь домой, буду очень рад.