– И отнять то, что мы им дали…
– Отняли уже…
Вчера видел людей. Видел случайно, возвращался от Михеича, рыбки ему отнес мороженой, да я много кому относил, знатный улов получился. Вот, шел от Михеича, еще к холмам свернул, где лесочек начинается, там и увидел.
Их было много, как-то очень много, не думал, что у нас в городке столько людей. Нагие, покрытые грубой шерстью, перемещались то на двух лапах, то на четырех, скачками, скачками, выпустили длинные хвосты.
Присмотрелся к вожаку, вроде бы Антоха, хотя тут кто его знает, все они тут на одно лицо… если это можно назвать лицом. Он прыгал чуть впереди, замирал, вынюхивал воздух, то и дело задирал голову, подвывал – протяжно, жалобно…
Они уходили куда-то – к югу, к югу, где потеплее, холодно им с Обледенением, еще бы не холодно, у них-то нет Пламени…
Застоялся, задумался, сам не заметил, как вожак начал подбираться ко мне – бочком, бочком, потихоньку. Я еще не понимал, что он делает, что хочет, узнал меня, что ли, Антоха, у меня тут рыбешка осталась, дай тебе кину… Еще думал – когда вожак прыгнул, бросился на меня…
Горящие глаза.
Звериные клыки – на моем запястье…
Даже не сразу вспомнил – Пламя, черт его дери, Пламя, тусклехонький огонечек, который я нес на ветке, освещал дорогу… Сам не помню, как сдернул шарф, как обмотал шарфом веточку, сунул в морду вожаку…
Отступили…
Притихли.
Смотрят на меня злыми глазами, боятся Пламени дикие звери…
Кое-как добрался до кварталов, только там сообразил, что больно, что извивается по плечу кровь, что…
– Мое почте… Да что с вами, ранены?
Птичий клюв наклоняется надо мной, внимательно смотрят черные глазки.
– Ага… звери подрали… там, у леса…
– Кошмар какой… – он хватает меня под руку, – надо охотникам сказать…
Екает сердце.
– Да они уже к югу убираются, зверье… Здесь-то им кушать нечего… холодно, голодно…
– Все верно, – сосед уводит меня куда-то, к дому, к Очагу, к свету Пламени, – пойдемте… посмотрим ваши раны…
– Ну что вы…
– Да что я, я врач… пойдемте, с детишками познакомлю…. С женой… она уж давно про вас спрашивает, интересно же, вы человек – а разговариваете, как мы, и в доме живете…
– Славно у тебя.
– Славно.
Помахивает длинным хвостом.
– А слуги твои где домашние? Птицы твои где, что бросают тебе ветви, кормят тебя теплом своих сердец?
– А-а, у меня не птицы…
Прядает рыжими ушами.
– Как же ты без птиц живешь?
– А я по старинке… людей…
Довольно ёжится в глубине очага.
– Да вроде отжили свое люди.
– Отжили, да не все… вон, трудятся… угли ворошат… друг друга теплом своим согревают…
– Большая редкость.