Он исчез как раз перед моим первым причастием. Я примеряла платье из кризисного прозрачного нейлона, а он закурил сигарету «Спорт» и сообщил, что отъезжает в Австрию.
— Это единственный шанс, лапушка. Сейчас я еще могу получить убежище. Прикинусь, будто я по политике.
— С каких это пор за то, что торчишь у пивного ларька, дают политическое убежище?
— Ты никогда не верила в меня! Потому я и не сумел реализоваться. Но я больше так не могу, я задыхаюсь, мне необходим простор…
— Слышите, дети? Папа ищет простора и потому улетает от нас.
— В космос? — поинтересовался Ирек.
— Почти что да, потому что какая разница — Луна или Вена? — Мама заплакала. — И именно сейчас, перед первым причастием дочери. Ты всегда был такой. Чем важней событие, тем нелепей он откалывает номер. На свадьбе он напился и кричал, что хочет все повторить. «Потому что водка была теплая!»
— Лапушка, ну перестань, все было не так…
— На крестинах он пошел ремонтировать машину, — продолжала мама, не обращая внимания на протесты отца. — А теперь уезжает. За три дня до первого причастия!
— А что делать, если мне только вчера выдали паспорт.
— У тебя всегда найдется оправдание. Интеллектуальный плут! Жизнь мою загубил, а теперь бросаешь! — Мама уже рыдала.
— По крайней мере я больше не смогу губить твою жизнь, — попытался пошутить папа, но тут же получил тряпкой по голове.
— Вот я завтра пойду в милицию и все им расскажу! Никуда ты не поедешь, и дети не останутся сиротами!
— Какими сиротами?! Я же хочу обеспечить вам лучшую жизнь! Вот заработаю на «полонез» и вернусь.
— А что, на Луне есть «полонезы»? — заинтересовался Ирек.
— Ирек, марш в комнату! — завопила мама. — И ты тоже! — приказала она мне.
* * *
На следующий день отец уехал. Прислал одну посылку, а потом растаял в пространстве. И вдруг в конце сентября неожиданно позвонил.
— Малинка? Ну, здравствуй, это папа звонит.
— Папа? Папа Эдек? — крикнула я на всю квартиру.
— А тебе известен другой?
Естественно, нет.
— Как ты? Откуда ты звонишь? Дать тебе маму или Ирека?
— Нет. Я с тобой хотел поговорить.
Я почувствовала, как у меня перехватило горло.
— Ты где сейчас?
— У себя. Значит, в Германии, в Гамбурге, — уточнил он. — Слушай, Малинка, я буду краток, потому как счетчик стучит.
— Слушаю, папа.
— Понимаешь, я купил себе видео и…
— Поздравляю, — вмешалась мама с другого аппарата.
Отец не сразу это понял: даже знакомые часто путают наши голоса.
— Да брось ты, ничего особенного, — ответил он. — Но понимаешь, доченька, инструкция написана на японском и на английском. Выпендрились, желтопузые. А я знаю только немецкий. Перед моим отъездом ты начала ходить на английский. И вот я подумал, может, ты покумекаешь там немножко.