На фига попу гармонь... (Кормилицын) - страница 4

Хоша Мишаня и считает меня браконьером, но братцы, так же нельзя. По живому человеку, со всей дури, веслом приложил, чтоб значитца, живность не стрелял. В Красной книжке, говорит, записаны. Видал я у нашего бывшего секретаря парткома колхоза «Возбуждение» ту красную книжку, кроме него самого, никто там не записан. А сам вон, верхушки с елок на Новый год продал, так это ничего-о?

– Ты, Филимон, гордись, флаг Военно-морского флота на спине носишь… Будто вовсе не браконьер ты, а морской волк, – отреагировал на жалобу товарища дядька Кузьма.

– В морях волки не водятся! – опроверг его Филимон.

«Жалко, парикмахерская у нас закрылась… как лешие стали», – разглядывал односельчан Мишаня.

Рядом, невидимый для алкашей, тусовался красноносый леший, по очереди прикладываясь к струйкам из самогонных аппаратов.

«У дядьки Кузьмы первач наипрекраснейший», – развалился на пеньке, подставив солнышку старческий волосатый бок, и задремал, наслаждаясь спаянной мужской компанией, теплым днем и прекрасным лесным воздухом.

Мужики, пошмыгав такими же, как у лешего, красными носами, осоловело уставились на пришедшего. Местный тракторист, а сейчас – с закрытием колхоза «Возбуждение» – главный гармонист – дядька Кузьма, кхекнув, опрокинул в себя стаканчик первача, блаженно рыгнул, утер рот ладонью, занюхал лежавшей на коленях гармонью и, набрав воздух в тщедушную грудь, сбацал: «А у нашего Мишани здоровенный нос с ушами. Миша кашу лопает, а нос ушами хлопает. Миша к Дуньке зашустрил, а нос уши навострил…», под смех товарищей довольно погладил музыкальный инструмент и почесал бордовый нюхальник.

«Дать бы тебе щелбана по лысому кумполу, да еще один жмурик прибавится… К тому же сосед все-таки», – поднял руку в приветствии егерь, сделав вид, что не обратил внимания на гнусные частушки.

– А ну-ка, дядька Кузьма, покажь гармонь, – замер на некоторое время, подождав, пока Бобик, мстя за поруганную честь хозяина, исподтишка пустил струйку на спину солиста.

– А на кой тебе моя гармонь? – спрятал инструмент за спину, больно пихнув им спаниеля.

– А на той! – разглядывал он тщедушного, небритого мужичка. – Скотника Митяя кто-то садистски замочил… А я у него записку про гармонь нашел, – наблюдал сверху, как доблестный Бобик пытался прокусить меха ударившего его инструмента. – Так что неизвестно, чей еще фиг ушами хлопает и ногами топает, – протянул ручищу, кулак которой был с голову гармониста, и уцепил инструмент.

– Как замочили? – загалдели собутыльники, оживленно разливая продукт по стаканам. – А мы головы ломали, за что б нам выпить? – галдели они.