Вездѣ продавалось съѣстное. Нашелся даже бродячій цирюльникъ, который около самой развалившейся ограды «новаго» кладбяща усадилъ своего кліента на коверъ и брилъ ему намыленную голову.
Продавали разносчики съ рукъ платки, полотенца, и наконецъ Глафира Семеновна увидала турка съ плетеной корзинкой, изъ которой выглядывали тѣ самыя турецкія шитыя золотомъ по сафьяну туфли безъ задковъ и съ загнутыми носками, которыя она искала въ Стамбулѣ на базарѣ и не нашла.
— Вотъ туфли-то! — радостно воскликнула она и подскочила къ корзинкѣ.
Турокъ-разносчикъ тотчасъ-же приложилъ руку ко лбу, къ сердцу, отдалъ почтительный поклонъ и сталъ хлопать туфлями подошву о подошву.
Глафира Семеновна отобрала три пары. Торговецъ сказалъ свою цѣну. Карапетъ началъ торговаться и давалъ ему треть цѣны. Кой-какъ сошлись, и туфли были куплены.
— Отчего эти туфли только здѣсь продаются? — спросила Карапета Глафира Семеновна.
— Оттого, мадамъ, что ихъ только самаго стараго старухи-турчанки носятъ, а онѣ никуда больше не ходятъ гулять, какъ на кладбище. Да на того сторона, дюша мой, и стараго старухи не носятъ такого старомоднаго туфли, а только здѣсь въ Скутари, — былъ отвѣтъ.
Николай Ивановичъ дернулъ Карапета за рукавъ и украдкой спросилъ:
— А выпить здѣсь коньячишку можно?
— Можно. Пойдемъ… — кивнулъ ему Карапеіъ.
Необыкновенно веселый, ласкающій взоръ видъ представляетъ изъ себя Новое или Большое кладбище въ Скутари, расположенное на горѣ. Десятки тысячъ памятниковъ представились супругамъ Ивановымъ, когда они вошли за каменную ограду. Отъ входа вились въ гору нѣсколько дорожекъ, обсаженныхъ высокими и низкими кипарисами: и среди темно-зеленой зелени бѣлѣлись бѣлые мусульманскіе памятники, состоящіе всегда у мужчинъ изъ трехъ, а у женщинъ изъ двухъ камней: одного, составляющаго плашмя лежащую плиту и другого — на ребро поставленную плиту. У мужскихъ памятниковъ третій камень составлялъ тюрбанъ или чалму, высѣченные изъ какой либо каменной породы и поставленные сверху третьяго камня, немного въ наклоненномъ видѣ на бокъ. Памятники и кипарисы шли въ гору и представляли изъ себя дивный видъ для поднимающагося путника, но еще болѣе великолѣпный видъ открывался ему, если онъ обертывался назадъ. Съ высокой горы по направленію дорожекъ виднѣлся внизу голубой Босфоръ, а далѣе европейскій берегъ съ причудливыми, разнообразными постройками, расположенными террасами.
Глафира Семеновна воскликнула:
— Ахъ, какъ здѣсь хорошо и уютно! А у насъ-то въ Россіи какія кладбища! Мрачныя, непривѣтливыя, сырыя. Плакучія деревья повсюду да еще жалобно каркающія вороны въ придачу. А здѣсь… Ну, посмотрите, какая прелесть вотъ этотъ уголокъ съ усѣвшимися на коврѣ турчанками! указала она мужу и Карапету.