— Турки любятъ, мадамъ, чтобы кладбище было хорошо, — отвѣчалъ Карапетъ. — Для турки кладбище — гулянье, а для турецки женщины — другой гулянья нѣтъ.
— Что это они пьютъ и ѣдятъ? — разспрашивала Глафира Семеновна армянина.
— Здѣсь всѣ, мадамъ, пьютъ и ѣдятъ. Надо и намъ, барыня-сударыня, выпить и закусить.
Глафира Семеновна промолчала и продолжала наблюдать. Группы публики, по большей части женщины съ ребятами и безъ ребятъ, виднѣлись повсюду. Онѣ сидѣли и стояли въ самыхъ разнообразныхъ позахъ около памятниковъ. Слышался смѣхъ, веселые разговоры. Турчанки, дѣйствительно, въ большинствѣ случаевъ, что-нибудь ѣли: или апельсины, или сласти изъ коробокъ, подсовывая ихъ подъ густыя вуали въ ротъ. Да и не особенно тщательно у всѣхъ женщинъ опущены были эти вуали. У нѣкоторыхъ они были приподняты до носа и давали видѣть подбородокъ, губы и красивые зубки, кусающіе апельсинъ или засахаренный фруктъ. Были и такія, которыя совсѣмъ откинули вуаль и закрыли только ротъ и подбородокъ обычнымъ бѣлымъ шелковымъ шарфомъ съ шеи. И здѣсь, на кладбищѣ, сновали разносчики съ съѣстными припасами, фруктами и сластями, и здѣсь были кафеджи съ ручными телѣжками и предлагали кофе, выкрикивая по-турецки: «кагве».
— Однако, здѣсь-то ваши турецкія дамы не особенно вплотную прикрываютъ личики, — замѣтилъ Николай Ивановичъ Карапету.
— Да, да… Это вѣрно. Здѣсь всегда бываетъ мало турокъ мужчинъ и потому турецкаго дамы не боятся, что они получатъ непріятность, — отвѣчалъ Карапетъ.
— А какая-же можетъ быть непріятность?
— А посмотритъ на открытаго лицо и скажетъ: «ахъ, ты дура, какъ ты смѣешь, мерзкаго женщина, безъ вуаль сидѣть?»
— Да какое-же онъ имѣетъ право? — проговорила Глафира Семеновна
— Турки всегда имѣютъ право надъ дамамъ. Это только нашего дамы имѣютъ право надъ нами. Да…
И Карапетъ многозначительно подмигнулъ Глафирѣ Семеновнѣ.
— А вы хотите, чтобы и вамъ волю дали надъ нами? — покосилась на него та. — Нѣтъ, — мы Европа, мы этого не допустимъ.
— Смотри, смотри. Вотъ одна и совсѣмъ сдернула съ себя вуаль и смѣется, — указалъ Николай Ивановичъ армянину на женщину. — И какая хорошенькая!
— Была бы не хорошенькая, такъ не сдернула бы вуали, — отвѣчалъ Карапетъ. — Будь съ косого глазы морда — еще больше закуталась-бы.
— Николя! не пяль глаза! Это даже неприлично! — дернула мужа за рукавъ Глафира Семеновна.
— Если не турокъ идетъ, турецкаго дамы всегда очень съ большая смѣлость… Сейчасъ вуаль прочь… «Смотри, дюша мой. какая я душка»! Тутъ на кладбищѣ, если холостаго человѣкъ, можетъ даже въ любовь сыграть, — повѣствовалъ армянинъ. — Видишь, дюша мой, еще одна дама передъ тобой вуаль сдернула.