При четвертой рюмкѣ Глафира Семеновна начала уже коситься на мужа и прокурора и замѣтила:
— Да кушайте вы прежде бульонъ-то. Онъ и такъ ужъ холодный, а вы его заморозите.
— Ничего. Холодный бульонъ иногда даже лучше, далъ отвѣтъ Николай Ивановичъ. — Вотъ мы еще по пятой вонзимъ въ себя, да и за бульонъ…
— Нѣтъ, нѣтъ! Я больше ужъ не могу… сталъ отказываться прокуроръ.
— Да вѣдь какія рюмки-то маленькія! Развѣ это рюмки! Вѣдь это ликеръ пить, а не водку. Нельзя, нельзя, Степанъ Мефодьичъ, отказываться отъ пятой. Пятая — крыша. Гдѣ-же это видано, чтобы домъ о четырехъ углахъ былъ безъ крыши!
Прокуроръ улыбнулся Глафирѣ Семеновнѣ хмѣльными глазами, развелъ руками и произнесъ:
— Представьте, сударыня, вѣдь уговорилъ меня вашъ мужъ. Уговорилъ! Противъ такихъ аргументовъ не могу отказаться. Дѣйствительно, дому нельзя быть безъ крыши! О, русскія присловья, русскія присловья! Когда-то болгарскій языкъ выработаетъ себѣ что-нибудь подобное! Выпьемте и примемся за бульонъ.
Было выпито по пятой. Николай Ивановичъ и прокуроръ затѣмъ вылили въ себя по чашкѣ бульону и принялись за скумбрію.
Корридорный внесъ бокалы и бутылку шампанскаго.
— Боже мой! Да вы и въ самомъ дѣлѣ шампанскаго заказали! Вѣдь это будетъ чисто лукуловскій пиръ! воскликнулъ прокуроръ. — Напрасно, напрасно.
— Что за напрасно! Я радъ радехонекъ, что цѣлъ-то остался! Вѣдь я думалъ, что вы меня заарестуете, отвѣчалъ Николай Ивановичъ.
Прокуроръ пожалъ плечами.
— Откуда вамъ могли такія мрачныя мысли придти! сказалъ онъ.
— А вотъ подите-же, пришли! Вѣдь меня, долженъ вамъ сказать, здѣшніе газетные репортеры за какого-то русскаго дипломатическаго агента приняли, были и здѣсь въ гостинницѣ, ловили меня и по ресторанамъ и разспрашивали, что я думаю про нынѣшнюю Болгарію, что я замѣтилъ особенное въ Софіи, а я ихъ не разубѣждалъ, что я простой русскій путешественникъ. Вѣдь сегодня, я думаю, ужъ объ всемъ этомъ есть въ газетахъ, разсказывалъ Николай Ивановичъ.
— Любопытно прочесть. Надо послать за газетами, сказалъ прокуроръ.
— Потомъ, потомъ… На желѣзной дорогѣ купимъ. Вѣдь теперь некогда читать. Теперь, господинъ прокуроръ, пить да ѣсть надо.
— Опять прокуроръ!
— Виноватъ, Степанъ Мефодьичъ. А вѣдь рыбка-то плавала! вдругъ воскликнулъ Николай Ивановичъ, доѣдая скумбрію, и схватился за бутылку шампанскаго. — Вѣдь рыбка-то плавала, а потому и намъ по суху-то нечего бродить. Надо промочить себя.
И онъ принялся разливать шампанское въ бокалы.
— За здоровье дорогой хозяйки! возгласилъ прокуроръ, принимая бокалъ съ виномъ и чокаясь съ Глафирой Семеновной. — Ужасно только мнѣ совѣстно, что я, пользуясь отъ васъ такимъ радушнымъ гостепріимствомъ, не въ состояніи отплатить вамъ тѣмъ-же, ибо сегодня послѣ полудня уѣзжаю.