— Откуда онъ узналъ, какъ жену-то мою зовутъ! дивился Николай Ивановичъ. — Ахъ, да… Вѣдь я при немъ ее называлъ по имени и отчеству — вотъ онъ и записалъ. Вотъ и ты, Глаша, въ болгарскую газету попала! Неужто не рада? спрашивалъ онъ жену. — Теперь вся Болгарія будетъ знать, что у петербургскаго купца Николая Ивановича Иванова есть супруга Глафира Семеновна! Знай нашихъ! Живіо!
— Что ты кричишь-то! Вѣдь мы въ вагонѣ… Рядомъ съ нами въ другомъ купэ пассажиры. Безстыдникъ! Скандалистъ! замѣтила ему Глафира Семеновна, не глядя на него.
— Нервы у бабы… Ничего не подѣлаешь, оправдывалъ Николай Ивановичъ передъ прокуроромъ свою супругу и сказалъ:- А по сему случаю нужно выпить за болгарскую прессу. Мы еще не пили за прессу.
И онъ, вынувъ изъ корзинки бутылку вина, принялся ее откупоривать.
— За процвѣтаніе болгарской прессы! произнесъ онъ, откупоривъ бутылку, налилъ изъ нея стаканъ и поднесъ ее прокурору.
— Мадамъ Иванова, позволите выпитъ? Вы все сердитесь… обратился прокуроръ къ Глафирѣ Ceменовнѣ.
— Пейте. Богъ съ вами. Я не на васъ злюсь. Вы хоть и пьете, но прилично себя держите, а на мужа… былъ съ ея стороны отвѣтъ.
— Милая, да что-жъ я-то такое дѣлаю? воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Я только славянскій вопль въ себѣ чувствую. Вопль — и больше ничего. Дай ручку…
— Прочь! Оставь меня въ покоѣ!
Николай Ивановичъ покрутилъ головой, смотря на расходившуюся супругу, и сталъ наливать виномъ стаканъ для себя. Прокуроръ съ нимъ чокнулся и они выпили.
Черезъ четверть часа бутылка была выпита и лежала пустая на диванѣ. Николай Ивановичъ и прокуроръ, прижавшись каждый въ уголъ купэ, спали и храпѣли самымъ отчаяннымъ образомъ.
Глафира Семеновна чистила себѣ апельсинъ и, давъ волю слезамъ, плакала, смотря на своихъ спавшихъ пьяныхъ спутниковъ.
Стучитъ, гремитъ, вздрагиваетъ поѣздъ, направляясь къ Константинополю. Мирнымъ сномъ спятъ, залихватски похрапывая, Николай Ивановичъ и прокуроръ, а Глафира Семеновна, приблизившись къ стеклу окна, съ красными отъ слезъ глазами, смотритъ на разстилающіеся передъ ней по пути виды. Погода прекрасная, солнечная, ясная и даетъ возможность далеко видѣть въ даль. Начиная отъ софійской станціи поѣздъ съ полчаса мчался по горной равнинѣ, миновалъ маленькія станціи Казичаны и Новосельцо, пересѣкъ Искеръ, съ особеннымъ трескомъ пронесясь по желѣзному мосту, и въѣхалъ въ горное ущелье. Начались величественные дикіе виды на покрытый снѣгомъ хребетъ Витошъ. Поѣздъ убавилъ ходъ и сталъ взбираться на крутую возвышенность. Снѣгу попадалось все больше и больше, поѣздъ шелъ все тише и тише, и вотъ совсѣмъ уже тихо сталъ подходить по желѣзному мосту черезъ пропасть близь станціи Вакарель. Ѣхавшіе въ вагонѣ вышли изъ своихъ купэ въ корридоръ и, стоя у оконъ, смотрѣли на величественное зрѣлище, а Николай Ивановичъ и прокуроръ все еще спали сномъ праведника. Глафира Семеновна тоже смотрѣла въ пропасть.