— Мы с друг приехать издалека, — сказала она со своим злодейским акцентом. — Вы сделать фото?
Потрясенная женщина несколько секунд смотрела на нее и неуверенно кивнула. Мы с Брук встали напротив выцветшей вывески «Френдли бургера», с глупым видом показывая на нее, и женщина сфотографировала нас. Брук поблагодарила, забрала камеру и проделала то же самое с другими людьми в кафе. Нас сняли на фоне прилавка, меню и даже дребезжащего игрушечного поезда, который бегал под потолком. Я смотрел, как она свободно перетекает из одного разговора в другой, оставляя собеседников слегка недоуменными, но улыбающимися. Наконец она заказала два сырных бургера с жареной картошкой из Франции, и мы уселись есть. Я вонзил зубы в бургер, почувствовал вкус мяса и улыбнулся.
— Мне нравится это место, — произнес я, надкусывая соломинку картошки фри. — Хорошая американская еда. Мы станем жирными, как американцы.
Когда она жевала, мышцы у нее на шее едва заметно, но очень завлекательно двигались под кожей.
— Что теперь?
— Поедем дальше. По туристическим местам. Окружной суд. Музей обуви.
— О, Музей обуви, — протянул я, радостно улыбнувшись.
В сущности, музей был домом какого-то психа, который заставил его полками с обувью и разным сопутствующим хламом, скопившимся у него за жизнь. Такие музеи остались только «в самом сердце Америки», и лишь благодаря тому, что уникально безвкусны. Для местных музей давно превратился в источник нескончаемых шуток, но другими туристическими достопримечательностями Клейтон не обзавелся, а заглянуть в музей вместе с Брук, наверное, будет весело. Я представил, как она фотографирует обувь, затаив дыхание и изображая неподдельное восхищение.
— Мы туристы, — невинным тоном объяснила она. — Рекламный щит на шоссе приглашал в Музей обуви, и мы пойдем в Музей обуви.
— Потрясающе. Или как там мы, русские, говорим? Спутник.
Она рассмеялась:
— Спутник?
— По-русски это значит «потрясающе». А то, что запустили на орбиту, назвали так совершенно случайно; они его построили, посмотрели и сказали: «Спутник!» Вот и привязалось. С тех пор им все время за это неловко.
Брук снова рассмеялась и покачала головой.
— Ты имел в виду, нам все время неловко. Ведь мы коренные русские. В первый раз за границ, — добавила она с акцентом.
Я улыбнулся. Было так забавно представлять себя кем-то другим, это снимало камень с души, словно мое прошлое, страх, напряжение — все исчезло. Не осталось никаких забот.
Никаких последствий.
Я доел картошку фри и наклонился к Брук.
— Значит, мы — Борис и Наташа? — спросил я. — А как мы познакомились?