— Так что вот так, — наконец выдохся спаситель мира.
— Это всё? — ровным голосом спросил я.
— Да! — заявил тот, не увидев подвоха. Сын молчал, зная, что, если я спрашиваю, значит, утаить ничего не получится.
— Драко, это всё? — так же спокойно обратился я к нему. Он опустил голову.
— Ну… вообще… не совсем. Только не думаю, что это важно…
Я молчал, давая ему понять, что ожидаю правдивого ответа, и он сдался:
— Не знаю, почему Поттер не сказал, но, когда мы шли по лестнице, мы держались за руки.
Золотой мальчик залился вполне целомудренным румянцем. По его лицу я без труда прочёл, о чём он думает: расценю ли я это как нарушение нашего договора? Он встретил мой взгляд, и я милостиво кивнул ему, показывая, что признаю его поведение как допустимое в данной ситуации. Он расслабился. Видимо, ожидает, что за малейшую провинность его выкинут из этого дома, как некоторые люди выкидывают на улицу непослушных щенков.
— И ещё… — Драко замялся, поглядывая на меня. Я взглянул максимально открыто, доброжелательно приподнял уголки губ. Мою мимику он читал безошибочно, поэтому выпалил, больше не колеблясь:
— Мне показалось, что в гостиной прячется Фенрир, поэтому я так испугался.
Я сдержал вздох. Даже после сильнейшего ритуала глупо ждать, что мальчика не будут преследовать навязчивые воспоминания. Если рассуждать здраво, Поттер был прав насчёт этой своей маггловской психологии: Драко может затолкать воспоминания о Фенрире так глубоко, что в конце-концов вообще забудет, что произошло, но его тело будет помнить всё, что с ним делал этот ублюдок, а подсознание станет изводить его тревожными мыслями.
— Ясно, — коротко ответил я и тут же одёрнул себя: вот сейчас Драко будет гадать, сильно ли я сердит на него за страх, достойный, по его мнению, разве что дошкольника. — Всё нормально, я не сержусь. Но рассказывать надо было, ничего не утаивая.
— Прости, — произнёс Драко, снова опуская голову. Они с Поттером — два ходячих горя: оба уверены, что от них вот-вот откажутся. Интересно, это заразно?
— Я пойду чай заварю, — пискнул Поттер, делая попытку улизнуть на кухню.
— На это есть домовик, — пресёк я его инициативу. Он опять смутился.
— Нет, просто, когда руки заняты, лишние мысли из головы вылетают, — Поттер неуверенно улыбнулся, как будто не думая, что его поддержат.
— Да, вы правы, — кивнул я. — Я в таких случаях берусь очинять перья и карандаши. Но кухня — это всё-таки вотчина домовика.
— Я привык, что это моя вотчина, поэтому не удивляйтесь, если я иногда буду её оккупировать, вспоминая старые добрые времена у родственников…