– Тогда мы в ловушке.
– Еще неизвестно, кто в ловушке: мы или они, – по-прежнему не теряла присутствия духа графиня. – В конце концов, нас тоже четверо. Кагир, где сейчас может находиться Кара-Батыр?
– Где-то неподалеку. И, возможно, не один.
– Тогда хватит засматриваться на меня, мой правоверный. Проверь окно, оно наверняка открывается.
– Точно, поддается, – сообщил татарин, повозившись с окном.
Графиня оттеснила его плечом и выглянула. Метрах в пяти, внизу, каменной серостью на фоне рассвета проявлялся небольшой уступ, за которым начинался крутой склон то ли каменистого каньона, то ли широкого рва. Справа, совсем близко, казалось, рукой можно дотянуться, чернела бойница ближайшей башни.
– Ты видишь ее? – указала графиня.
– Вижу, повелительница.
– Я понимаю, что, как всякий правоверный мусульманин, ты сейчас расстелешь коврик и начнешь совершать намаз или что-то в этом роде, – резко подбодрила его де Ляфер. – Но в эти минуты мне нужны не аллахобоязливые мусульмане и не трепетно аристократические маркизы, – оглянулась на де Норвеля, – а воины.
– Понял, повелительница.
– Веревка?
– Есть.
Графиня знала слабость Кагира, отличавшую этого полукровка-татарина от Кара-Батыра. Он выполнит любой приказ, совершит все, что угодно, но лишь тогда, когда ему прикажут и объяснят, что и как нужно совершить. Своих мозгов у него, кажется, не существовало.
– Кара-Батыр! – позвала графиня, глядя, как Кагир поспешно разматывает веревку, которой был обмотан. Когда веревка была закреплена, он высунулся из окна и со второй или третьей попытки заарканил зуб открытой башенной бойницы. – Кара-Батыр, мы здесь!
– Он не слышит вас, графиня.
– Пусть только попробует не услышать, – зло обронила она, стреляя из пистолета в каменный выступ.
– Если только он где-то здесь, – проворчал чех Ковач.
– Не тратьте вы заряды! – почти со страхом усовестил графиню де Норвель.
– У меня их хватает. Кагир, сделай все возможное, чтобы Кара-Батыр, если только он обнаружится, оказался в замке. Понятно, что через ворота ему не попасть.
– Сделаю, повелительница, – поспешно довязывал татарин последние узлы на веревке. И, оттолкнувшись от подоконника, прыгнул в утренний полумрак. Графиня видела, как, перелетев к башне, он уперся ногами чуть выше и левее бойницы, но по-кошачьи откорректировал свой прыжок.
– Я здесь, графиня-улан! – в ту же минуту донеслось откуда-то из-за выступа крепостной стены.
«Кара-Батыр», – с облегчением произнесла про себя графиня.
– Ты слышишь, Кагир, это Кара-Батыр!
– Это слышит даже нелюбимый вами Аллах! – обиженно ответил татарин, с трудом, ногами вперед, протискиваясь в бойницу.