У Кати дела шли все хуже и хуже. Дедушка дал ей новое имя: барышня Противная. И странно, не нашлось никого, кто бы воскликнул с упреком: «Ну что вы, доктор!»
Она сердилась на всех сразу и на каждого в отдельности. И даже на бабушку. «К чему это она рассказывает мне всякие поучительные истории? — думала Катя. — Не лучше ли было бы рассказывать обыкновенные сказки о детишках, которые кушают морковку, попивают молочко и живут себе припеваючи? Почему бабушка не скажет прямо: „Учись, Катюша, читай больше и усердней занимайся. Если будешь хорошо учиться, перед тобой откроются все двери!“».
Катя была уверена, что эта бабушкина история — сущая выдумка. Если уж не каждое слово, то, по крайней мере, сама история приукрашена и подправлена таким образом, чтобы оказать нравственное воздействие на барышню Противную.
Сейчас она в дурном расположении духа бродила по саду и проверяла, поспел ли уже ренклод и заслуживает ли он своего названия — медовка. Ее окликнули. Кате не хотелось отзываться, и она нарочно забралась в самую гущу сада. Голос приближался, но она упорно делала вид, что не слышит.
Вдруг она увидела перед собой бабушку.
— К тебе гости!
Вот это был сюрприз! И чудесный сюрприз.
Что, кто, когда, как, почему? Это были Вылетяловы. Дочь и сын тех самых…
Без всякого удовольствия Катя вспомнила пролитый кофе и вечер в слезах.
Их звали Ольга и Зденек, и бабушка говорила, что им лет шестнадцать-семнадцать. Они явились к Кате с ответным визитом.
— Сейчас, одну минуточку! — бросила Катя и скрылась в мансарде.
Умывальник на деревянной подставке — пережиток старины. Это особенно чувствуется, когда вы очень спешите.
Катя не предполагала, что обольет все кругом. «Уберу, вытру потом…» — думала она, мысленно проклиная себя за то, что именно сегодня она такая замарашка — в выгоревших трусах и майке. Второпях, недолго думая, она надела синее шелковое платье. Когда она спускалась по лестнице, оно нежно шелестело. Сердце ее радостно трепетало. «Наконец-то! Теперь, может быть, сбудется. „Шестнадцать или семнадцать“, — сказала бабушка. Ну, скажем, семнадцать. Чудо должно совершиться!»
В комнатах, на веранде, в палисаднике перед домом никого не было. На лужайке перед палатками, за беседкой — тоже. Не могли же их оставить где-нибудь одних! Вряд ли они могут быть у сарая. Там такой хаос! Ребята чинят лодки, все пропахло дегтем, всюду опилки, гвозди…