— А, ты уже ее защищаешь? — распалилась Настя. — Конечно, понятно, у нее же квартира есть! Не надо будет по общагам мыкаться. Папа ей еще одну сделает.
— Ну, знаешь ли, — буквально задыхался от ярости Антон. — А переспать со всей общагой — это нормально? Это не аморально? Да, похоже, и не только в нашем корпусе. По-моему, ты уже и иностранцев охватила. Я не прав?
Настя побледнела как лежащий на дорогах снег. И тихо прошептала:
— Это не твое дело. Понятно?
— Конечно, понятно. Значит, ты проституткой заделалась? За заграничные шмотки уже даешь?
Настя повернулась и отвесила Антону пощечину. Потом, ни слова не говоря, она зарыдала и, закрывая лицо руками, побежала в сторону метро.
— Ну и черт с тобой, — махнул рукой Антон, потирая щеку и со злостью провожая глазами удаляющийся силуэт Насти.
Он постоял на месте минуты две-три, выкурил сигарету и пошел обратно, в квартиру Юли. Там почти все были уже пьяные и читали стихи.
— Я очень рада, что ты вернулся, — шепнула Антону на ухо Юля, когда тот сел за стол.
Он ничего не ответил, а только наливал себе рюмку за рюмкой. Ему стало легко и хорошо. Гости постепенно рассасывались, а он, отягощенный водкой и впечатлениями вечера, все сидел и смотрел в одну точку. Наконец он собрался пойти к себе в общагу. И тут он услышал горячий шепот прямо в ухо:
— Тоша, ты не можешь идти в таком состоянии. Может быть, останешься здесь?
Антон несколько секунд думал, потом махнул рукой и сел обратно на диван.
— Да, я останусь, — поднял он мутные глаза и встретил участливый взгляд Юли.
Лариса Котова сидела в своем кабинете и раздумывала о бренности жизни. В общем-то, можно было уже идти домой, но не хотелось. Отношения с мужем у нее были до предела сложными, и степень этой сложности зависела от количества выпитого им горячительного напитка. Периодически она выгоняла своего благоверного из дома, и каждый раз казалось, что «навсегда»…
Но их дочь желала видеть своего папочку ежечасно. И папочка с радостью возвращался, когда Лариса немного остывала. Лариса особой радости от возвращения Евгения не испытывала, но все же с мнением Насти считалась.
В данный момент Евгений находился дома, отдыхая от своих праведных бизнесменских трудов, и наверняка потягивал какую-нибудь жидкость крепостью не менее сорока градусов. Скорее всего, джин «Гордонс». Лариса даже зримо представляла его, вальяжно расположившегося у камина на диване, лениво переключающего телевизионный пульт. У изголовья его ложа находилась та самая бутылка, которая обычно через полтора часа валила Евгения замертво.