— Нет! Но я вообще не намеревался ехать сегодня вечером на Кур-ля-Рен.
Анжелика не осмелилась спросить почему. Возможно, у него не было никакой особой цели. С Филиппом так часто бывало. Его решения не всегда выглядели обоснованными, но никто не решался осведомляться о причинах подобного поведения.
* * *
Аллея Кур-ля-Рен в этот час оставалась еще довольно пустынной. Аромат молодой листвы смешивался с ароматами грибов и наполнял собой все пространство под тенистыми сводами огромных деревьев.
Поднимаясь в карету Филиппа, Анжелика заметила, что у его лошадей серебряные ажурные чепраки, а их бахрома доходит до самой земли. Откуда кузен изыскивал средства, чтобы следовать всем капризам моды? Ей казалось, что после безумных расходов во время карнавала он обременен непомерными долгами. Или это проявление щедрости президента Ламуаньона к будущему зятю?
Еще никогда Анжелика так не тяготилась молчанием Филиппа.
Изнывая от нетерпения, она делала вид, будто увлечена проделками Хризантемы или видом проезжающих мимо карет. Она несколько раз порывалась было начать разговор, но строгий профиль молодого человека, его непреклонный вид останавливали ее. С отсутствующим взглядом он медленно втягивал щеки, смакуя пастилку с амбреттой[47] или фенхелем. Анжелика сказала себе, что, когда они поженятся, она отучит его от этой привычки. При столь возвышенной красоте ни к чему уподобляться жвачному животному.
За окном кареты стало заметно темнее: деревья сомкнули свои ряды. Через лакея кучер осведомился, повернуть ли назад или продолжить путь по Булонскому лесу.
— Пусть едет дальше, — приказала Анжелика, не дожидаясь согласия Филиппа.
Затянувшееся молчание оказалось нарушенным, и, воспользовавшись этим, она быстро спросила:
— Вы слышали, какие глупости рассказывают, Филипп? Говорят, будто вы собираетесь жениться на дочери Ламуаньона.
Молодой человек склонил красивую белокурую голову.
— Эта глупость — чистая правда, дорогая.
— Но…
Анжелика собралась с духом и бросила, словно вызов:
— Но это невозможно! Ведь вы — образец элегантности! Что привлекательного вы нашли в этом жалком кузнечике?
— Ее привлекательность меня совершенно не интересует.
— Но тогда на что же вы польстились?
— На ее приданое.
Итак, мадемуазель де Паражонк была права. Анжелика с трудом сдержала вздох облегчения. Если все упирается в деньги, то вопрос можно уладить. Но она постаралась придать своему лицу огорченное выражение.
— Ах, Филипп, я никогда не думала, что вы такой меркантильный человек.
— Меркантильный? — повторил дю Плесси, недоуменно приподнимая брови.