Потом
все три, сидя
на санках, курили
"козьи ножки".
Один закутанный,
единственный
из всех, принес
ломик и пытался
очистить ступени,
слабо постукивая
по мощной наледи.
Я глазела, как
взлетают снопы
осколков и
загораются
на голубом фоне
дворцов. Я опиралась
на ватную мамину
спину, слушала
негромкие
прокуренные
голоса женщин,
и счастье мое
было таким
острым!.. Не
научилась еще
жалеть себя.
Настроение
мне испортил
такой эпизод.
Вокруг нас
начала крутиться
девчонка, постарше
меня, серолицая
и наглая. Все
лезла и лезла
поближе и крутила
на пальце пустой
бидон. Я не могла
даже от нее
отвернуться,
потому что
боялась, что
бидон сорвется
и полетит мне
в голову. Он и
летал, конечно,
я пригибалась,
а девчонка
хохотала. Потом
подошла уж
совсем близко
и говорит:
— А я все
сама делаю! И
карточки
отовариваю!..
Съела?
Высунула
язык, крутанулась
на льду и отошла.
Собрались
домой. Я уже не
"ехала барыней",
а должна была
идти сзади и
придерживать
ведра.
Отойдя
от толпы, мама
вдруг сказала:
Сбегай-ка,
позови ту девочку,
я дам ей немного
воды.
Я совершенно
взбеленилась:
Почему
этой противной
девчонке?! Вон
та тетенька
у вас просила...
Почему не ей?
И мать,
сразу раздраженно,
как обычно,
сказала:
Потому
что давать
надо не тому,
кто просит, а
тому, кому нужнее...
"Не проси"
было третьей
заповедью в
материнском
Евангелии —
после "не убий"
и "не укради".
Как я потом
завидовала
людям, умеющим
просить — обаятельно,
победительно!
А я все ждала,
когда заметят,
что мне нужнее.
Вообще в мое
время все приниженные
формы просьб:
"покорнейше
прошу", "нижайше
прошу" перевели
в как бы достойные:
"убедительно
прошу", "настойчиво
прошу", "прошу
вас русским
языком", "как
человека тебя
прошу", "в последний
раз прошу
по-хорошему".
Но в моем лексиконе
и теперь "просить"
последнее слово
— после "отчаяться".
Вы спрашиваете,
была ли бабушка
доброй. В детском
понимании —
да. Она не дергала
за волосы расчесывая
(что большая
редкость)... Она
никогда не
раздражалась...
Она раздражала.
Так что с ней
недобрым всегда
становился
ты сам.
Если она
хотела, чтобы
мать сделала
что-нибудь
против своей
воли, она озабоченно
повторяла: "Как
пристану, как
пристану к
Гальке! Интересно
— сделает или
нет?" Повторение
было ее оружием,
разрушительным,
как вода и время.
Во все ожесточенные,
зуб за зуб, споры
с матерью,
продолжавшиеся
десятилетиями
(!), как непременный
рефрен-упрек,
припев-напоминание,
как красная
тряпка матадора
все эти десятилетия
входила история
про золотые
часики. Случай
с ними произошел
в блокаду, и
его героем был
капитан Галкин...