Она заметила это и сказала:
— Бог рассеял звезды по небу, как хлебороб рассеивает зерно на пашне.
— И одну, видимо забывшись, он заронил и в моем саду, — сказал молодой султан.
Она покраснела от удовольствия, но даже не подняла глаз на него. Ей было так хорошо с ним, что она не хотела прерывать эти счастливые моменты просьбами дозволения о выезде на Афон, хотя и думала об этом все время.
Но и он думал об этом. Думал уже не так, как того желал бы старый мудрый Мухиддин Сирек.
Мысль, которую отточила любовь, начала сравнивать два решения: пустить или не пустить ее на Афон? Она стрелкой компаса склонялась к желанию Роксоланы. Теперь он уже рассуждал только для того, чтобы оправдать себя.
И как не оправдать? Что значит одна поездка одной женщины в какой-то из монастырей неверных, раз речь идет об обладании такой женщиной! Ведь на нее во всем можно положиться! «Такую жемчужину Аллах не бросает дважды на дорогу жизни человека!» — подумал он.
Он стоял, будто сбрасывая с себя установление предков и старинный запрет царей Царьграда, наследие которых принял его род. А она, размечтавшись, шла дальше в лунном свете, заливавшем жасминовую аллею.
Он смотрел ей вслед. В ее глазах была вся его жизнь. Он смотрел на то, как легко и плавно она покачивается, создавая для него музыку без звуков, негу без касания, краской без цвета, жизнью без воздуха. Дыхание сперло, но это было приятно, будто его обволакивала вода.
Тут ему показалось, что где-то он уже видел такую походку. Он пробежался по своим воспоминаниям и нашел. Да… Такой же была походка и у королевской тигрицы, что ходила в большой клетке в Арсланхане. Ходила как прирожденная королева, хотя находилась в неволе.
Он решился. Не знал только, как начать.
Он прибавил шаг, но шел так тихо, что казалось, он боится прервать ее мысли.
А она тоже думала. И тоже боялась. Только чего-то совершенно иного… Боялась, что он не вспомнит их первого разговора.
Для ее девичьей гордости все равно было, возьмет ли он ее в жены или нет. Она боялась только одного — не слишком ли дерзко она просила у него… Она не могла закончить мысль. Настолько сильно устыдилась. Вспомнилась мать. Как бы она посмотрела на любую, если бы она выпрашивала у мужчины имущество! Да еще и при первой же беседе!.. Господи!..
Ни за какие сокровища мира не открыла бы она свои мысли!
Она зарделась как красный цветок среди жасмина.
— Что с тобой, Хюррем? — спросил султан. В его голосе сильнее чем прежде чувствовалась любовь к ней, забота. В эту минуту ей вспомнилось еще одно неосторожное слово из первой беседы и его ответ. Кровь ударила ей в голову так, что она оглянулась, чтобы найти место и сесть.