— Антисемитизм — очень серьезное обвинение, — провозгласил Главный. — Двадцать пять процентов наших клиентов — родителей то есть — принадлежат к еврейской общине, и не надо напоминать вам…
— Нет, директор, не надо.
Это зашло слишком далеко. Принять сторону мальчика, притом в общественном месте, где всякий может услышать, — хуже, чем предательство. Меня охватило бешенство.
— Здесь конфликт личностей, не более, и я надеюсь, что вы возьмете назад свое совершенно необоснованное обвинение. И поскольку об этом зашла речь, не угодно ли вспомнить, что у нас пирамидальная структура дисциплины и начинается она с классного руководителя, и мне неприятно, когда мои обязанности берет на себя кто-то другой, даже не посоветовавшись со мной.
— Мистер Честли! — Главный, похоже, засомневался.
— Да, директор.
— Есть еще кое-что.
Я ждал, по-прежнему кипя.
— Миссис Коньман утверждает, что вчера днем из шкафчика ее сына исчезла ценная ручка, подарок на бармицву. А кое-кто видел, как вы в это время открывали шкафчики третьеклассников.
Vae! Я мысленно выругал себя. Надо было осторожнее — по правилам шкафчики обыскивают в присутствии самих учеников. Но третий «Ч» — мой собственный класс, и во многих отношениях любимый класс. Лучше было сделать как обычно: по секрету поговорить с нарушителем, ликвидировать улику и на том покончить. Это сработало с Аллен-Джонсом и дверными табличками; это сработало бы и с Коньманом. Только вот в его шкафчике ничего не оказалось — хотя чутье подсказывало, что виновен именно он, — и я, конечно, ничего оттуда не взял.
Главный перестал сдерживаться.
— Миссис Коньман обвиняет вас не только в том, что вы неоднократно унижали и терзали ее сына, но и прямо или косвенно обвинили его в воровстве, а когда он это отрицал, вы тайно изъяли ценную вещь из его шкафчика, вероятно, в надежде, что это заставит его сознаться.
— Понятно. Так вот что я думаю о миссис Коньман…
— Школьная страховка, конечно, покроет потерю. Но возникает вопрос…
— Что?! — Я чуть не лишился дара речи. Мальчики теряют что-нибудь каждый день. Предоставить компенсацию в данном случае равносильно признанию моей вины. — У меня этой ручки нет. Даю голову на отсечение, эта чертова штука валяется у него под кроватью или еще где-нибудь.
— Я бы предпочел, чтобы дело не выходило за пределы школы и жалоба не ушла в правление.
— Кто бы сомневался! Но если вы это сделаете, к утру понедельника я положу вам на стол заявление об уходе.
Директор побледнел.
— Рой, не принимайте всерьез…
— Я вообще это не принимаю. Обязанность директора — защищать свой персонал, а не трепетать в ужасе перед каждым злобным наветом.