— Бог с тобой! Он спокоен и весел, как всегда.
— Нет, уверяю тебя. Я вижу, что ему хочется удалить нас отсюда. Увидишь, он расскажет нам какую-нибудь сказку, чтобы нас выпроводить.
— Что же нам делать?
— Не терять его из виду и заслонять от него цель. Не покидай ни на шаг бедного молодого человека. Фелипоне любит тебя и не будет стрелять, чтобы не попасть в тебя. Я постараюсь отговорить его, если ему теперь пришла эта дурная мысль, или выведаю все и уговорю его, если он задумал это прежде.
Я не верил в опасность, которую подозревала Даниелла, но послушался ее совета. Я подошел к Брюмьеру, а она к Фелипоне, который, опершись на свое длинное ружье, спокойно ожидал нас, со своей вечной улыбкой на пунцовых толстых губах.
— Вот драгоценная вещь, — сказал мне Брюмьер, которого я заслонил собой, будто случайно. — Посмотрите, как мастерски вырезана эта головка барашка, и как изящно просты и хорошо расположены эти филигранные украшения. Пастух не может знать цены этому сокровищу, и вы должны помочь мне купить у него это за дешевую цену. Это будет мой свадебный подарок завтра, пока не найду чего лучшего.
Я подошел с ним к Фелипоне, не с тем, чтобы помочь ему выторговать фибулу, но чтобы опять заслонить его. Онофрио строго честен, но это не значит, чтобы он был слепо бескорыстен и чтобы его легко было обмануть. Брюмьер, как искусный меняла, спросил небрежно, настоящий ли это антик, и притворился, что считает это подделкой из неаполитанского золота, как это часто случается, прибавив, что он любит эти подделки не менее оригиналов, и что бы это ни было, подделка или нет, он предлагает за нее два римские скуди, желая дать добрую цену гостеприимному и сведущему человеку.
При этом предложении кроткая физиономия пастуха приняла выражение строгого презрения.
— Вы ребенок, — сказал он. — Отдайте-ка мне это назад. Это не годится для тех, кто не смыслит толку в этих вещах; это хорошо для артистов.
Брюмьер, несколько обиженный, упорно утверждал, что хорошей копии нельзя отличить от оригинала.
— Я не золотых дел мастер, — отвечал Онофрио, — я пастух. Я не делаю таких вещей, я нахожу их. Я от роду не был в неаполитанских лавках; я роюсь и ищу в тускуланских камнях. Вам меня не уверить, что я купил или сам сделал эту застежку.
— Может быть, какой-нибудь путешественник купил ее в Неаполе или Флоренции и потерял ее в Тускулуме.
— Думайте, как хотите! — сказал пастух, взяв назад свою вещь с видимым презрением.
Брюмьер оскорбил в нем не только честь его, но и самолюбие антиквара, Я поглядел на Фелипоне, который прохаживался с Даниеллой на некотором расстоянии от нас, и подумал, что в случае недоброго замысла со стороны мужа Винченцы уж никак не Онофрио окажет помощь безрассудному Брюмьеру.