Вот тогда-то и произошел разговор, который заставил меня на многое посмотреть иначе. Начал его Андрей.
– Слушай, Тур… А что ты будешь делать потом… ну, когда кончится война?
Этот простой, в общем-то, вопрос, заставил меня зябко передернуть плечами. Я был к нему абсолютно не готов. После неприлично долгой паузы, во время которой я судорожно искал простой ответ на заковыристый вопрос, я сдался.
– Не знаю, Андрей. Ничего в голову не приходит. Кроме одного… Нет для меня места в моем мире после войны… Лучшее, что приходит на ум – это погибнуть… С пользой для дела.
– Ты что, совсем сбрендил, начальник? Человеком войны себя считаешь?
– Да я и есть человек войны, Андрюха. На нее только и заточен, к ней подготовлен, и ей только и занимаюсь. Слушай, я только сейчас начинаю понимать, как тяжело и страшно жить Деду… Для него война – это жизнь… Иного он и не знает. Ты только задумайся, Андрей. Он воюет с четырнадцатого года! Врагу не пожелаешь…
– Не о Деде сейчас речь, а о тебе. Да и Дед ведь не каторжник, прикованный к пулемету. Он на Полигоне живет обычной, считай, жизнью. Да, жизнью военнослужащего, но таких как Дед сотни тысяч…
– …миллионы… В нашей армии были миллионы военнослужащих. А в конце войны и вообще – свыше одиннадцати миллионов человек.
– Ну вот, я и говорю, миллионы. И ты – тоже вполне обычный человек. Ты прожил обычную жизнь, в мирное время. То, что ты попал на войну, это твоя прихоть…
– Нет, Андрей, это не так, и не смей так говорить! Это не прихоть, это… – Я замолк, не зная, как сформулировать то движение души, которое и послало меня в Сталинград.
– В общем, хрен это объяснишь, Андрюха… Не могу я тебе, холодному и древнему винчестеру, это объяснить… Не надувай губы, напарник. Это не подначка, не желание обидеть. Задай этот вопрос себе, у тебя же половинка моей души. Вот у нее и спроси.
– Пробовал уже… Пробовал, но не понял, не разобрался… Я ведь только учусь быть человеком, брат, а у тебя там такая каша… У меня сразу начинает голову ломить, как от близкого взрыва гранаты.
Я расхохотался.
– Ты чего?
– Да вот, собрались два отморозка, нормально и выразить свою мысль не могут! Обычная причина головной боли не мигрень какая-то, не похмелье, а взрыв гранаты! Ха-ха-ха!
Андрей сообразил, что он ляпнул, и тоже захохотал.
– Да-а, это у нас долго еще будет… война, как образ жизни. На свист птички – пригнись, пуля! На гром – ложись, взрыв. На оклик немецкого туриста «Halt!» – удар саперной лопаткой по сопатке…
– И не говори, – я захохотал еще громче, – представь, ты в строгом черном костюме, при галстуке, пластаешь лопатой во время антракта в Большом театре туриста из Германии, который хотел у тебя спросить, как пройти в буфет!