— Хелена, — услышала она тихий голос Ник. — Могу я войти, дорогая?
Хелена вздохнула.
Ник, разумеется, не стала дожидаться ответа, толкнула дверь и просунула голову:
— Я не хочу ссориться. Только не в твой день рождения.
Хелена молча смотрела на нее. Она уже столь многого не могла сказать Ник, что не могла сказать ей вообще ничего. Даже если речь о простой любезности или мелких уступках.
— Мы не ссоримся, — произнесла она, чувствуя усталость.
— У меня кое-что для тебя есть. Предложение мира и подарок. Могу я войти?
— Разумеется, ты можешь войти. Это же твой дом.
Ник сделала вид, что не услышала последней реплики. Под мышкой она держала коричневый сверток. Положила на столик возле шезлонга маленькую белую таблетку:
— Я нашла аспирин.
Она глядела на Хелену так, будто ожидала, что та запрыгает от восторга.
— Спасибо. — Пальцы Хелены вцепились в книгу, лежащую на коленях.
— И я хотела вручить тебе подарок ко дню рождения. До ужина.
Ник положила сверток рядом с шезлонгом.
Хелена ждала, надеясь, что кузина уйдет и не заставит ее открывать подарок и изображать благодарность.
— Нy же, милая, открой его. Мне кажется, я угадала. — Ник улыбнулась одной из своих торжествующих улыбок.
Хелена обнаружила, что невольно улыбается в ответ. Она взяла сверток, разорвала бумагу, и на волю выплеснулась ткань: нежно-голубой муслин, расшитый золотыми тиграми. Это было платье, по колено длиной, приталенное, с юбкой колокольчиком.
— Я использовала одну из твоих старых выкроек, только немного подправила ее и переделала его для тебя. Что думаешь?
Хелена осторожно погладила ткань. Она была прекрасна.
— Тебе нравится?
— Конечно.
— О, я знала, что тебе понравится. Хьюз беспокоился, что тебе может быть неприятно, что прежде это было мое платье. Но я сказала ему, что дедушка привез ткань для нас обеих, а я поступила эгоистично, забрав ее себе. Я знаю, это было эгоистично, милая. Прости. — Ник сжала руки.
— Ты говорила, что хочешь сшить из нее подушки, — осторожно, стараясь, чтобы тон не вышел укоризненным, сказала Хелена.
— О, я знаю. Знаю, а сшила платье. Ну, я сказала, что сожалею об этом, это правда. — Ник уставилась на потолок, Хелена заметила, что она еле сдерживается, и улыбнулась про себя. — В любом случае, дорогая, я просто счастлива, что тебе понравилось.
Хелена положила платье на колени и снова погладила материю.
— Что ж, — наконец сказала Ник, не дождавшись ответа, — пожалуй, я тебя оставлю. Пора заняться праздничным ужином. — Она направилась к двери, обернулась: — Да, совсем забыла. Прости, дорогая, но, похоже, твой пирог украли, представляешь? Должно быть, кто-то из соседских мальчишек. Мы искали везде, но он точно испарился. Такая странная история. Прости, я ведь знаю, как ты любишь ангельский пирог.