— Можете не беспокоиться, — возвестила служанка, и в глазах ее вспыхнула гордость, когда она повернулась к лорду Джеймсу. — Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что моя Лине недостаточно благородна для вашего сына!
— Черт возьми! — загремел лорд Джеймс.
Леди Алиса шлепнула его по руке.
— Мы в часовне!
Маргарет продолжала:
— Так вот, я хочу, чтобы вы знали: она наделена по рождению всеми правами и привилегиями…
— Мне все равно, даже если она окажется королевой эльфов! — парировал лорд Джеймс.
— Эльфов? — прошептал Гарт, совершенно сбитый с толку.
— Она — де Монфор! — провозгласила Маргарет. — Ее семья…
— Имеет родословную в сотни лет, — подхватила леди Алиса. — Мы знаем.
— Может быть, это ваш сын недостаточно благороден для моей Лине, — высокомерно заявила ей Маргарет.
— Старая женщина, ты хочешь сказать?.. — требовательно начал лорд Джеймс.
— Черт побери! — вскричала леди Алиса, всплеснув руками.
— Не в часовне, — хором воскликнули лорд Джеймс и Гарт.
— Не вижу никакой причины, почему леди Лине должна продолжать участвовать в этом фарсе…
— Ты хочешь сказать, что мой сын привез ее из Фландрии…
— Сам король дал разрешение на этот союз. Вы осмелитесь возражать…
Дункан пропустил мимо ушей остальную часть их перепалки. Внезапно остальной мир потерял для него всякое значение.
Он не мог отвести глаз от своего ангела — его умного, прекрасного, загадочного ангела, которая была готова пожертвовать всем ради него.
Когда он склонился к ней, чтобы запечатлеть поцелуй у нее на устах, она подумала, что по крайней мере никогда не устанет от этого мужчины. Иногда он целовал ее как цыган с разбитым сердцем, иногда как пилигрим, припадающий к святой реликвии, иногда как морской пират, предъявляющий права на свою добычу. Но всегда он целовал ее как отчаянно, страстно и безнадежно влюбленный мужчина.
Вокруг них разгорался спор, но они не обращали на него внимания. Между ними шла их собственная битва, они вели дуэль, стараясь выяснить, кто первым устанет от поцелуя.
— Кто это будет сегодня вечером? Менестрель? Цыган? Морской пират? — пробормотал Дункан.
— М-м… — откликнулась Лине, перебирая пальцами его черные, как смоль, кудри. — Думаю, старуха. Роберт сказал, что она у тебя получается очень хорошо.
— Это похотливая и распутная старуха.
В очаге трепетал огонь, и по комнате ходили слабые сквозняки, привычные для декабря. Но Лине не испытывала ни малейшего желания покидать уютную кровать, пусть даже та и стояла близко к окну. За окном с низкого черного неба мягко падали крупные снежинки, словно ангелы, спускающиеся на землю. Лине вздрогнула и забралась поглубже под мягкое шерстяное покрывало из голубой итальянской шерсти, потершись холодным носом о плечо супруга.