— Глупый вопрос, Мэриэнн! — Лицо отца покрылось багровыми пятнами. — Ты всерьез считаешь, что я не отдал бы документ, если бы мог это сделать? — сердито спросил он.
— У тебя нет документа, который ему нужен. — Она не спрашивала, она хотела подтвердить то, в чем была уверена.
— Я не имею ни малейшего представления, о чем он говорит. Этот человек безумен. Требует какой-то старый документ, о котором я ничего не знаю. Да он просто опасный сумасшедший.
— Я говорила ему, что у тебя нет документа.
Отец побледнел. Его глаза расширились, и Мэриэнн уловила в них внезапный испуг.
— Ты говорила с ним о документе… о его содержании?
Мэриэнн увидела, как посмотрел на отца ее брат.
— Нет. Речь шла о том, что документ у тебя, он уверен в этом. Именно потому он захватил меня, но пообещал, что не причинит мне вреда.
— Обещание негодяя. — Отец покачал головой, удивляясь ее наивности. — Слава богу, он испугался людей, которых я послал.
— Он ничего не испугался. А люди, которых ты послал, вели себя совершенно бестолково, несмотря на свои ружья.
— Ты была с ним? — Лицо отца исказил ужас.
Мэриэнн кивнула:
— Они стреляли в меня, а он меня спас, папа. Заслонил собой от пули.
И снова отец с братом переглянулись.
— Ты хочешь сказать, что разбойник ранен?
— Да, его ранили. — Она посмотрела на свои руки, вспомнив тот жуткий миг, когда поняла, что он ранен.
— Тебе нехорошо? — Отец смотрел на дочь так, будто перед ним хрупкий фарфоровый сосуд, готовый разбиться в любую минуту.
До встречи с разбойником она была такой. Но после того, как встретила его… То, что должно было бы сломать, похоже, возымело противоположный эффект.
— У меня все хорошо.
Она смотрела на свои руки и думала, что сказали бы ее родные, расскажи она, как вытаскивала лоскуток рубашки из раны разбойника перед тем, как перевязать его. О том, что произошло между ними потом на складе… и в переулке всего в сотне ярдов от того места, где они сейчас сидели.
Когда Мэриэнн снова подняла голову, увидела, что отец теребит бороду.
— Так, значит, негодяй ранен. — Его прищуренные глаза излучали такую ненависть, что Мэриэнн похолодела. Взглянув на нее, он мрачно улыбнулся, взял ее руку и пожал. — Не бойся, девочка. Клянусь, мы поймаем его. Он заплатит за все, что сделал. С ним будет покончено. Теперь ступай отдохни, дорогая.
— Но, папа, я прекрасно себя чувствую, уверяю тебя. Мне не нужен отдых.
— Делай, что я сказал, Мэриэнн. Папа лучше знает, что тебе нужно.
Держаться незаметно и вместе с тем изображать бесшабашного городского повесу оказалось совсем непросто. Проще было избегать тех мест, где могли появляться респектабельные молодые леди. Но, несмотря на это, Рейф постоянно ловил себя на мысли о том, что думает о Мэриэнн Уинслоу и прислушивается к происходящему вокруг не только из-за Мисборна, но и из-за его дочери.