Лебяжье, это удивительное сочетание леса и моря, — романтический фон нашего с Юрием детства. Там на свободе начинались наши увлечения. Первым была охота — страсть, которую мы с братом сохранили на всю жизнь.
Началась наша охота, как и у большинства мальчишек, со стрельбы из рогаток и луков. Потом отец прислал нам из плавания гладкоствольное малокалиберное ружьецо монтекристо и много патронов. Юра и я без конца снимали со стенки дорогой подарок, целились, нюхали приклад — на всю жизнь запомнился этот волнующий запах, — перебирали осаленные патрончики. Стреляли мы непрерывно, тратили уйму патронов. Научились пользоваться пулевым оружием на всю жизнь. Добыть воробья даже с конька Большого дома, а он был двухэтажным, нам ничего не стоило. Новую вспышку увлечения стрельбой вызвала вторая посылка отца. Он прислал из Финляндии специальные патроны — в них вместо привычной нам пульки в бумажных гильзах была мельчайшая дробь, совсем как у «взрослых» ружей. Охотились мы на воробьев на ходу и из засады: накрошим булку на дощатую крышу помойки, спрячемся в стоящий рядом решетчатый дровяной сарай и с трепетом ожидаем. Легкий шум крыльев — и вот он, огромный, с черным пятном на шее самец-воробей. Сел на приваду, осторожно оглядывается. Выстрел — победа! Охотились мы на воробьев и овсянок, Кира их жарила. Такую моду привезла мать из Италии.
Это было начало.
Потом завелось настоящее ружье. Отец подарил нам двустволку «Бельмонт» с дамасковыми стволами. Правда, это была одноствольная двустволка или двуствольная одностволка — как угодно. Дело в том, что отец, подскакивая к глухарю, черпнул в стволы снег. Выстрел, как он рассказывал, получился какой-то странный, и что-то отлетело в сторону: оказалось, это кусочек ствола, вершка в три. Тогда ружье поступило в наше распоряжение — вернее, в распоряжение Юрия. Он ходил с ним в лес, бродил по камышам за утками. Я шел позади, полз, затаивался, иногда умоляя: «Подожди меня! Мне здесь уже совсем глубоко!» — и терпеливо ожидал, когда Юра передаст мне ружье и я стрельну.
Другим увлечением был футбол. Небольшое футбольное поле совсем рядом с домом: из окошка слышались крики игроков и волнующий двухтонный звук судейского свистка. Юрка тогда уже был неплохим спортсменом. Отец, который вместе с доктором Крестовским и Дюпероном был организатором ОСФРУМа (Общества содействия физическому развитию учащейся молодежи), определил Юру в легкую атлетику, и брат весьма преуспел в беге и прыжках в высоту. В Лебяжьем его взяли в местную команду «Лебедь», где были и лиговые игроки: Туркин, Бианки и другие. В городе Юра играл за «Тярлево». Я тоже мечтал о футбольных успехах, но поначалу мне доверяли только подавать мячи, укатившиеся за ворота, быть «загольным беком». Позже, правда, брали играть во вторую команду, но я тогда уже увлекся другим делом — стал ходить в море за рыбой с настоящим рыбаком, по прозвищу Рыбаленция. (Об этом я рассказал в детской книжке «Тихий берег Лебяжьего».)