— Наверное, это во многом зависело от меня.
Она подняла на него взгляд, глаза ее весело сверкали.
— Интересно, посмеются ли гости над нашими голубыми в цветочек туалетами?
Фиц сдавленно фыркнул.
— Не упоминайте о них. Иначе я могу передумать.
— Простите. О чем я говорила? Ах да, о домашних туалетах. Они у нас крепкие, с мужским характером. Станут фонтанировать, если на них косо посмотреть.
Они все еще смеялись, когда музыка смолкла.
— У миссис Дорчестер такой вид, будто она собирается сломать свой веер, — весело заметила Милли.
— Любопытно взглянуть, сделает ли она это.
Они второй раз закружились в вальсе. Затем третий.
— О Боже мой, она уходит, — пробормотала леди Фицхью посреди третьего вальса. — Не вынесла…
— Мы станцуем еще один танец, просто чтобы никто не побежал за ней и не сказал, что мы расстались в тот же момент, как только выпроводили ее.
— Четыре вальса. Какой скандал, лорд Фицхью. Мы установим рекорд.
— Меня это радует. И пожалуйста, называйте меня Фиц — все мои друзья обращаются ко мне именно так. Мы ведь уже стали друзьями, правда?
— Да, пожалуй.
— Вы не знаете наверняка, леди Фицхью? — Он приподнял бровь. — Вас кто-нибудь огорчил? Скажите мне, и я обрушу на нахала мой гнев, чтобы доказать свою верную дружбу.
Щеки Милли окрасились румянцем.
— Вам нет нужды что-либо доказывать. Я знаю, что мы друзья. И очень этому рада.
— Отлично, — сказал он. — Я не хочу, чтобы вы думали обо мне только как о мужчине, за которого вынуждены были выйти замуж, чтобы угодить своим родителям.
— Нет, это не так, — сказала она тихо. — Вовсе нет.
Просто надо верить, что иногда мечты сбываются.
Званый прием в поместье имел шумный успех. Куропаток было в избытке, форели в изобилии. Они организовали крикетный матч, гонки на велосипедах и экскурсию на живописное побережье Сомерсета. Милли в минуту вдохновения наняла фотографа и подарила каждому гостю его портрет.
В последний вечер праздника в ярко освещенной гостиной, полной веселья и смеха, лорд Гастингс поднял бокал и воскликнул:
— За наших очаровательных хозяев!
Его тост был подхвачен всеми гостями. Милли хотелось навсегда запечатлеть в памяти каждую мельчайшую деталь. Она в центре всеобщего веселья и восхваления, ее муж с ней рядом. Воздушный поцелуй, посланный ей Венецией. Рука Хелены, обвивающая ее плечи. Гордая улыбка ее матери. И все это под ярким золотым светом новой люстры, водруженной на место всего за два дня до торжественного приема.
На следующее утро, однако, она узнала, что миссис Энглвуд произвела на свет еще одного младенца, на этот раз мальчика. А если она узнала, значит, Фиц тоже должен быть в курсе дела. Когда они провожали отъезжающих гостей, Милли наблюдала за ним с некоторой тревогой.