«Шесть месяцев».
Внезапно она забилась в конвульсиях, вся дрожа, выгнув спину, а сердце ее разлетелось на кусочки.
Они едва еще начали, а он уже был на грани.
«Не останавливайся», — попросила она.
Она была истинным воплощением соблазна и наслаждения, не знающего границ. Тесная, гладкая, страстная — настоящий вулкан эмоций. Ее кожа была необычайно нежной. Ноги, обвивающие его, восхитительно стройными. Губы, которые он не уставал целовать, — само очарование.
«Не останавливайся», — снова взмолилась она.
Ее жадная необузданность угрожала лишить его контроля. Он старался оттянуть развязку. Двигаться медленно. Еще медленнее. Но, сдерживая свой темп, он не мог отказать себе в том, чтобы при каждом рывке погрузиться в нее до предела.
Внутреннее напряжение стремительно нарастало, поднявшись до критической точки. Фиц не был уверен, что сумеет сдержаться на этот раз. Слишком близко он подошел к пределу.
Она громко вскрикнула, содрогаясь всем телом в экстазе.
И он, утратив всякий контроль, излил свое семя, увлекаемый жарким потоком невообразимого, нескончаемого наслаждения.
Милли коснулась волос своего мужа — в первый раз за все эти годы. Они были густыми, слегка волнистыми и чуть влажными у корней от пота. Его сердце отчетливо и энергично билось рядом с ее сердцем. Его дыхание, как и ее собственное, все еще оставалась прерывистым.
Значит… вот как делают детей. Волнующее занятие!
Ничего удивительного, что население страны неуклонно увеличивается.
Ее пальцы продолжали свои исследования: его ухо, его брови, его переносица. Он потерся носом о ее плечо, коснулся ее шеи, ее щеки — и снова завладел ее ртом.
Поцелуй был неспешным, медлительным. Он так и не покидал ее и теперь снова затвердел внутри ее тела.
«Да, — подумала она, — еще. Как можно больше».
Он отыскивал самые чувствительные местечки на ее теле, жаждавшие ласки. Каждое его прикосновение было необычайно приятным, каждое движение неспешным.
Но так могли заниматься любовью люди, у которых были впереди годы — десятилетия счастливой жизни. Они с Фицем не располагали подобной роскошью. Каждое неторопливое прикосновение его ладони напоминало ей о скоротечности времени. Каждый поцелуй только заставлял острее почувствовать, что счастье так недолговечно.
Милли не хотела вспоминать об этом. Она предпочла бы обо всем забыть.
Она кусала его в плечо. Касалась его самым неприличным образом. Извивалась под ним, как бесстыжая язычница, увлекая его — и себя — в новое неистовое безумие к головокружительным высотам непристойных наслаждений.
И затем последовал новый, все затмевающий взрыв.