— Это что такое? — хором спросили мы, глядя на шестерых относительно невысоких но самых наитипичнейших верблюдов.
«Просите скакунов — уточняйте заказ», — мстительно произнесла рыбка и, махнув хвостом, скрылась в глубине.
— У кочевников раньше скакунами и верблюдов называли, — сказал Нерон.
— Нам от этого не легче, — ответила я.
Вин подошел к обозу, полному разноцветных полотен ткани.
— А шелк-то качественный, — произнес он. — Лучше, чем у большинства здешних торговцев.
— Зато скакуны…
— А вот и ошейник, — оборотень достал из повозки золотую штуковину, которую непонятно как одевать и непонятно на кого — размером это «ожерелье для люма» оказалось как минимум для коровы.
— На что тебе ошейник? — спросила я, глядя на расстроенного зверька.
«Как! Сейчас все уважающие себя домашние животные в этой стране носят такие. Ну, не совсем такие, чуть меньше…»
— Не переживай, купим тебе новый. А этот на верблюда наденем, — предложила я.
Люм тяжело вздохнул и промолчал.
— Мы не можем ехать на верблюдах, — сказал один из воинов. — Слишком заметно.
— И не будем, — ответил Вин, оглядывая единственную лошадь, впряженную телегу. Лошадка оказалась породистой и статной, с завитой серебристой гривой и голубовато-белой шерстью. — Обменяем в какой-нибудь деревне на хороших коней, здесь верблюды ценятся больше.
— Так почему мы не можем на них поехать? — удивилась я.
— Потому что это приоритет богатого сословия и так мы будем привлекать много внимания. Пойдемте, нужно уйти отсюда подальше, пока нас никто не заметил. Когда будем уверены в безопасности, устроим привал и обсохнем возле костра.
Итак, наш импровизированный караван неспешно тронулся в путь, а люм с тоской посмотрел на ошейник, надетый на шею одного из верблюдов — самолюбие нежити и его вера в добрых фей сильно пострадали. И к лучшему, уважительнее нужно к добрым феям относиться, уважительнее…
Господи! Смерти прошу у тебя! Не откажи мне, Господи — не для себя ведь прошу…
NN
— Я чувствую себя дурой, — честно призналась я, одергивая полупрозрачное платье в которое меня обрядили.
— Другого пути пройти в город для тебя нет, — отозвался Нерон без капли сочувствия. — В период войны женщинам нельзя покидать свое королевство.
— А наложница — не женщина? — уточнила я.
— Наложница — товар и… эм… личное имущество.
— Да? — я постаралась не вспылить. — И кто же я?
— Уж не товар точно, — хмыкнул Винсерт, подъехавший на своем вороном коне, одном из тех, которых мы обменяли на верблюдов. — Не хватало еще за тебя пошлину платить.
— Так, значит? — я хотела обидеться, но тут впереди показались желтые стены Сингорода.