Примерно в километре от границы на обочине дороги стоял конвой, причем такой, при виде которого водители грузовиков опасливо сбрасывали скорость и жались к обочине, а пешие торговцы и пастухи и вовсе обходили это место десятой дорогой. На обочине один за другим стояли три черных как смоль запыленных «Даймлер-Бенц G», три роскошные и очень прочные машины, как нельзя лучше подходящие для африканских условий эксплуатации. Следом за ними стоял носатый бронированный «Магирус», причем не бурского производства, а настоящий, германский. В кузове на прочной турели стоял автоматический гранатомет, а на круге над просторной, двухрядной, как у пожарного автомобиля, кабиной водителя — еще и крупнокалиберный пулемет. И у того, и у другого дежурили солдаты — белые солдаты. Германские солдаты из Африканского корпуса и возможно даже — германские парашютисты или егеря.
В третьем «Мерседесе» сидящий в одиночестве на заднем сиденье немец в очередной раз посмотрел на часы, потом пробормотал привычное «швайне». Было прохладно — черные машины считались в Африке самыми престижными, потому что в них не могло не быть кондиционера. Сам немец был среднего роста, с худым, суровым, чисто выбритым лицом, коротко постриженными светлыми волосами, ему явно было около сорока лет, скорее больше сорока, чем меньше. На нем была коричневая, с короткими рукавами рубашка Африканского корпуса без знаков различия и такого же цвета аккуратно отглаженные брюки. Этого немца хорошо знали во всем регионе, и те, кто знал, боялись, а те, кто знал его хорошо, боялись еще больше. Это был сам рейхскомиссар безопасности Абиссинии, рейхскриминальдиректор Манфред Ирлмайер, находящийся в длительной служебной командировке высокопоставленный сотрудник гестапо — четвертого управления РСХА, Главного управления имперской безопасности. Здесь он одновременно курировал и полицию, и местную службу безопасности, и службу безопасности посольства Священной Римской империи, чей штат насчитывал две тысяч человек, и все они пользовались дипломатической неприкосновенностью. Рейхскриминальдиректор Манфред Ирлмайер был королем и даже богом в своем маленьком мирке, он не подчинялся никому, даже послу — только начальнику четвертого управления РСХА генерал-майору полиции Элиху и начальнику РСХА генерал-полковнику полиции Кригмайеру. Он любил знать все и обо всех, находился на месте службы уже двенадцать лет и не подал в Берлин ни единого рапорта с просьбой о замене, он любовно копил картотеку на всех местных и на немцев, и можно было быть уверенным, что, если ты перепьешь шнапса и устроишь дебош на улице, это обязательно найдет отражение в картотеке доктора Ирлмайера. Он не любил указания из Берлина, потому что полагал, что лучше знает, что нужно делать здесь во благо Германии, а те умники с Принцальбрехтштрассе — просто выделываются, чтобы обеспечить свою карьеру. И уж конечно, он не заслужил того, чтобы ему передавали сомнительные указания за подписью генерала Элиха и приказывали их исполнить, не объясняя, что к чему. Исполнить-то он их исполнит, на то он и немец, но предпримет и свои меры безопасности.