– Обед готов, – потупившись, произнес он, и я поняла, что ему было бы куда приятнее передать мне сообщение иного рода.
– Сейчас буду, – попыталась улыбнуться я, и он тут же ушел.
Даже через коридор до меня доносился стук тарелок и мисок, а еще взволнованный голосок Лейлы. Непосвященный наблюдатель непременно решил бы, что это образцовая американская семья усаживается за стол, чтобы насладиться совместной трапезой.
Но стоило мне выползти из своей комнаты, как атмосфера тотчас же стала напряженной, словно своим присутствием я внесла диссонанс, испортила безупречную картинку. Еще раз сделав глубокий вдох, я попыталась себя уговорить, что справлюсь. Всего лишь очередной вечер. Но в этом-то и проблема.
Я медленно прошла по коридору, а оттуда – в ярко освещенную столовую. Оказавшись на пороге, почувствовала, как от волнения скрутило живот. Поднять глаза я не осмелилась, а просто стояла, судорожно сжав руки. И к счастью, появление мое осталось почти незамеченным.
– Эмма! – подбежала ко мне Лейла.
Я нагнулась, и она повисла у меня на шее. Но когда руку пронзила острая боль, из груди невольно вырвался глухой стон.
– Посмотри, какая картинка, – сказала она, страшно гордая намалеванными розовыми и желтыми завитушками.
Неожиданно спину ожег такой злобный взгляд, что, будь это нож, я непременно упала бы замертво.
– Мам, а ты видела, как я нарисовал тираннозавра Рекса? – попытался отвлечь ее внимание Джек.
– Чудесно, солнышко, – ответила она, переключившись на сына.
– Очень красиво, – ласково сказала я Лейле, заглянув в ее искрящиеся карие глаза. – Послушай, а не пора ли тебе сесть за стол? Хорошо?
– Хорошо, – улыбнулась она, не понимая, что такие явные проявления любви ко мне вызвали дополнительное напряжение за обеденным столом.
Да и как она могла догадаться?! Для этой четырехлетней малышки я была кузиной, которую она боготворила, а она для меня – светом в окошке в этом мрачном доме. И разве можно было винить ее в том, что такая нежная привязанность стала для меня очередным источником неприятностей?! Разговор за столом продолжился, и я снова превратилась в человека-невидимку.
После того как еду разложили по тарелкам, я взяла себе цыпленка с картошкой и зеленым горошком. Каждое мое движение придирчиво отслеживалось, и я ела, не отрывая глаз от тарелки. Такого количества еды было явно недостаточно, чтобы утолить голод, но попросить добавки я не решилась.
Я невольно вслушивалась в слова, вылетавшие из ее рта, а она все талдычила о том, как измоталась на работе. И от звуков ее голоса у меня начинались спазмы в животе. Джордж в ответ, как всегда, что-то примирительно бормотал. И, только попросив разрешения встать из-за стола, я получила подтверждение того, что они помнят о моем присутствии. Джордж кинул на меня неуверенный взгляд и сухо кивнул.