— Это вам только так кажется, Джордж.
— Как вы можете говорить такие вещи! Как можете сомневаться! Да я с радостью отдал бы за вас жизнь, бросился бы с завязанными глазами со скалы, чтобы заслужить ласковый взгляд… я…
— Довольно вам, наконец!
— Нет! Не довольно! Я умираю от любви, а вы заявляете, что мне «кажется»! Да что вы знаете о любви?! Вы, вероятно, никогда не любили по-настоящему, ледышка вы этакая! И сомневаюсь, чтобы когда-нибудь вы поняли, что такое любовь! О господи, и надо же было мне, с моей безграничной способностью любить и страдать, привязаться к девушке без капли чувства, к девушке, которая не умеет и никогда не научится любить!..
— Джордж, вы мне до смерти надоели!
— Вот вы какая! Человек изливает перед вами душу, валяется у вас в ногах, предлагает вам сердце, руку, всю жизнь свою, — а вы заявляете, что он вам наскучил!
— Да, наскучил, и я ухожу одеваться!
— Зельда, милая, не надо!
— Не могу больше! Где мой гребень? И зачем вы портите такой чудный день этими глупостями?
— Зель, вы меня убиваете! Я люблю вас…
— Если бы вправду любили, вы бы меня не сердили.
— Так вас сердит, когда я говорю о своей любви! Значит, вы меня не любите?
— Нет — и вам это известно.
— Но это будет! Вы научитесь меня любить!
— Никогда!
— О, где ты, смерть?! Скорей мне чашу с ядом! Кинжал!.. Привет тебе, Харон!
— Сумасшедший! Я уезжаю!
— Нет, Зельда, нет, не уходите от меня! Клянусь, я буду пай-мальчиком. Честное слово, Зель!
4
Перед Мэнхэттен-Бич-Отелем играл военный оркестр. Узкий бульвар, тянувшийся вдоль пляжа, был почти пуст в этот час. Только дети, устав от игр, копались в песке, да кое-где на скамейках сидели отдыхающие пары. Зато на дорожке перед отелем постукивали о камни каблуки тысячной толпы, прохаживающейся взад и вперед, и стук этот и громкие звуки музыки заглушали тихий плеск волн. На террасе отеля яблоку негде было упасть.
Джордж и Зельда сидели за столиком у самой балюстрады. Был седьмой час, день медленно переходил в сумерки, и бледный диск луны уже стоял в небе. Соленый запах моря смешивался с тем запахом, что приносит с собой вечер после жаркого дня. Кругом звучали приглушенный говор, смех, музыка…
Джордж, подогретый коктейлем, был в приподнятом настроении и сыпал рассказами о жизни за кулисами. Зельда чувствовала себя совсем новичком в этом мире, так хорошо знакомом ему. Джордж был фантазер, враль, вдохновенный выдумщик. Зельда знала это, но ей нравились его свободная болтовня и интимная близость к тому миру, который неотразимо привлекал ее. В этот вечер он склонен был смотреть на жизнь и будущее сквозь розовые очки. Он весь так и искрился оживлением.