— Знает.
— Напрасно. Старостой рисковать не следовало, если она…
— Она нашенская! — перебил Вася.
— Подожди, не спеши с выводами… Лучше припомни, какие она задавала тебе вопросы? Могло быть и так, что немцы воспользовались самолетом и под марку сбитого летчика сработали: разведчицу посылают.
— Нет. Не должно быть. Она из гвардейской дивизии, что на Курской дуге стоит. В ту ночь они долбали станцию. Летчица и по виду своему, по беспокойству и разговору вполне наша… Еще рассказывала, как в Грузии недавно была и над Черным морем воевала.
— Она грузинка? — заинтересовался офицер.
— Нет, товарищ Бок, на вашего брата не похожа. Скорее, на местных смахивает…
— Это значительно хуже! — сказал Дядя и причмокнул губами.
— Почто? — не понял Вася.
— По высшим соображениям! — уклонился от ответа командир отряда.
— Да нет же! Не сомневайтесь. Нашим откуда Грузию знать, а она знает. Называла местности… И слова грузинские знает. Мы с ней счет вели. Помнишь, Бок, ты учил меня?
— Дядя! Мне ее встречать! — решительно воскликнул Бок. — Я разберусь во всем. И в случае чего — в расход пущу… Ей сюда попасть важно, а Козьму Потаповича за сегодняшний день она выдать не сумеет…
— Пожалуй, так и сделаем, — согласился Дядя. — Вечером отправишься с Васей. Встретишь — и все вместе придете сюда. Сам ничего не предпринимай. Запрещаю. Кто бы она ни была, веди сюда. Разберемся на месте. А вообще, наблюдай и на ус мотай… Никакого недоверия не высказывай и не показывай. Наоборот! Пусть не боится в лагерь идти.
— Понятно. Так, конечно, и надо. А по дороге я сумею составить о ней кое-какое представление…
— Странно… Почему женщина? — недоумевал Дядя. — Неужели очередной, но слишком уж «утонченный» немецкий трюк? Новый ход?.. Словом, разберемся.
На северо-востоке еле забрезжил рассвет, когда Козьма Потапович, смущенный и приниженный, словно ссохшийся, вышел из здания комендатуры. Заметив на походных носилках у крыльца два трупа немецких солдат, найденных за околицей, он задержался и почтительно перекрестился. Санитар освещал мертвых электрическим фонарем, а фельдшер, сидя на корточках, давал пояснения офицеру и бесцеремонно поворачивал покойников то туда, то сюда. Оба солдата были убиты наповал выстрелами в голову.
Следом за Козьмой Потаповичем вышел дежурный ефрейтор и доложил офицеру, что телефонная линия с городом повреждена.
Козьма Потапович делал вид, что ничего не понимает, и глядел на офицера, робко переминаясь с ноги на ногу.
Офицер, злой и издерганный субъект в пенсне, молча наблюдал за осмотром убитых. Он каждую минуту поправлял пенсне однообразными, выработанными с годами движениями руки и носа.