— Я верил в нашу встречу. И знаю, ты тоже верила…
— Да…
Наташе вспоминались те ставшие уже историей времена, когда ее машина стремительно носилась над морем, над маленькими, так казалось сверху, кораблями.
— В районе Тамани я как-то приветствовала моряков, рассмотрела на корабле заветный литер…
— И мы все поняли… Я ведь писал тебе.
— Как хорошо, что пятерка моих спасителей жива! Завтра же напишу им. Они в Батуми?
— На отдыхе.
Сазонов и Наташа еще долго стояли на палубе. За бортом, расплывчато отражая луну, тихо плескалась черная вода.
… На другой день под вечер теплоход пришел в Гагры.
Голубело море, ослепительно сверкали облака, неподвижные в полном безветрии стояли пальмы. Наташа ничего не замечала. Казалось, весь мир со всеми его радостями, с сияющим солнцем, с синей бездонной глубиной неба принадлежал только ей и ему.
Наташа взглянула на Сазонова. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, легонько прижал ее руку локтем.
— Зайдем на почту… Я хочу дать матери телеграмму… Сообщу, что на той фотографии — помнишь? — я снят со своей женой… Можно?
Она ответила ему блеском сияющих счастьем глаз.