На «Авторадио» не пробиться.
— Кого поздравляем?
— Извините, мне «Новости». Кто разбился утром? Иностранец, мотоциклист? Где он?
— Девушка, мы в прямом эфире!
Когда я дозвонилась до кого-то, более отзывчивого, там сказали, что в редакции «Новостей» имени сами не знают. И откуда погибший, тоже не знают. Посоветовали звонить гаишникам. Страшный день, четыре часа кошмара, звонков, уговоров. И вот мы с мамой стоим у тела, накрытого простыней. Нам показывают лицо.
Мама смотрит, смотрит, смотрит туда.
— Это он? Какой красивый. И совсем молодой…
Она плачет.
— Девочка моя, прости меня, прости!
— Это не Брадан, мама.
Какая подлая штука — любовь. Ты радуешься, что умер кто-то другой. Взамен любимого… А ведь и этот, сегодняшний, мертвец был вчера еще жив и полон надежд. И любил кого-то, был любим. А у тебя внутри все ликует: «Ура, ура, ура!» Так ведь?
Кое-как закончила учебный год. Неплохо сдала «методом научного тыка» экзаменационные тесты. Июнь мы доживали в уже проданной квартире и день-деньской мотались по жаре, собирая справки. На термометре 38 градусов, а весь город — гигантская автомобильная пробка с базарами по обочинам дорог. Надо всем этим — выхлопные газы… Ни с горами попрощаться не успела, ни с друзьями как следует… Только беготня, бумажки, потом вещи, упаковка в контейнер, половина не вместилась — даже любимые ёлочные игрушки и наши с Борькой детские рисунки.
Набежали «санитары леса». Это такие знакомые, активность которых возрастает перед вашим отъездом.
— Сонь, а мне у вас вон та корзинка всегда так нравилась! — льет мед мамина бывшая сослуживица, которая к нам в гости ходит, а к себе никогда не зовет.
— Я ее уже обещала, — отрезает мама. — Но могу рассказать, где купила.
Не узнать человека. После той ночи с Верой Андреевной она словно обрела позвоночник. Она больше ничего не боится. Например, показаться неучтивой или жадной. И, кстати, на боли в спине не жалуется.
Я читаю об Ирландии запоем. Еще — подписана почти на все байкерские паблики. И, знаете, немногое изменилось после нашего переезда. Да, мы теперь живем в Калининграде. Не в Казахстане — в России. Вместо мамбетов — гопники с некачественными татуировками. Но не на нас местные смотрят с плохо скрываемым раздражением. Здесь достается бедным гастарбайтерам-узбекам. О, их тут много! А мы, наконец-то — равные среди равных, незаметны в толпе таких же. И вывески только на русском. И полицейские между собой по-русски говорят, и чиновники, и сантехники… И воздух здесь всегда хороший. Это очень странно, но потом привыкаешь.