Мердок вздрогнул, однако оживленное выражение лица не изменилось.
— Я пригрозил ему пистолетом, — не без гордости выпалил он. — Ведь она как-никак мне мать!
— Да, этого у вас не отнимешь.
Он встал и выпрямился во весь рост:
— Я подошел к стулу, на котором он сидел, нагнулся и ткнул ему пистолетом в лицо. Его пистолет лежал в кармане халата. Он попытался достать его, но не успел — я отобрал. Потом свой пистолет я спрятал в карман. Приставил ему дуло его же пистолета к виску и пригрозил убить, если он не представит доказательства. Обливаясь потом, он забормотал, что шутил. Чтобы еще больше припугнуть его, я щелкнул курком.
Мердок замолчал и выбросил перед собой руку. Рука дрожала, но он сосредоточенно посмотрел на нее, и она застыла. Уронил руку и взглянул мне прямо и глаза:
— Пистолет выстрелил. Из него, вероятно, уже стреляли, и спуск был очень легким. Я отлетел к стене и сбил картину. Испугался звука выстрела, зато не испачкался кровью. Вытер пистолет, приложил к нему его пальцы и опустил пистолет на пол, рядом с его рукой. Умер он сразу. Крови было немного, только сначала брызнула. Несчастный случай.
— Зачем же портить отличную историю? — улыбнулся я. — Ну какой же это несчастный случай? Самое настоящее убийство.
— Я говорю правду. Понятно, у меня нет доказательств. Впрочем, я, вероятно, все равно убил бы его. А что полиция?
Я встал и расправил плечи. Устал, выбился из сил, выдохся, сник. В горле першило от болтовни, голова раскалывалась от напряжения.
— Про полицию ничего не могу вам сказать. Мы не очень-то ладим — они считают, что я с ними неискренен. И они, черт возьми, правы. В принципе полиция может выйти на вас. Но если никто вас не видел, если вы не оставили отпечатков пальцев или даже оставили, но если у них нет оснований подозревать вас и сличать ваши отпечатки, — тогда они, очень может быть, вообще про вас не вспомнят. Если же докопаются до дублона да еще узнают, что это «Брешер» Мердока, тогда — не знаю. Все будет зависеть от того, как вы себя с ними поведете.
— Если бы не мать, мне было безразлично. Терять ведь все равно нечего.
— С другой стороны, — продолжал я, не обращая внимания на его лепет, — если у пистолета действительно очень легкий спуск, если вы нанимаете опытного адвоката и говорите всю правду, никакой суд присяжных не признает вас виновным. Присяжные не любят шантажистов.
— Ничего не выйдет. Такой защитой я не вправе воспользоваться. Про шантаж я ничего не знаю. Венниер научил меня, как раздобыть денег, а они мне в тот момент были очень нужны, только и всего.