Несмотря на раннее время, было жарко, сухой горячий ветер гонял по взлетной полосе клубы пыли, надувал палатки, словно воздушные шары или аэростаты заграждения.
Лизу с детьми куда-то повели, Костенко даже не заметил, куда именно. Сам он шел в штабную палатку и, казалось, не замечал, что Товарищ Уполномоченный идет следом, отстав на два шага и держа свой револьвер в согнутой руке. Наган был направлен в спину Костенко, капитану это показалось смешным, но никто не сделал особисту замечания. Комполка и комиссар отводили взгляды, Олег что-то хотел сказать, но комполка молча схватил его за локоть и потащил в сторону.
Незакрепленный полог палатки гремел, словно фанерный.
Лиза и дети — вне опасности, подумал Костенко. Остальное — ерунда. Осталось только расплатиться за смерть Лешки. От самого Костенко теперь ничего уже не зависело. Нужно подождать, пока другие решат его дальнейшую судьбу.
Костенко вошел в палатку, придержав полог.
Его стали спрашивать, он отвечал. У него требовали подробностей, он давал подробности.
Он просто ждал.
Лизу жалко, подумал Костенко.
— Чем ты думал, когда самолет угонял? — в который раз спросил комполка и в который раз, не дождавшись ответа, помотал головой. — Почему не пришел ко мне?
Костенко посмотрел на комполка и отвернулся. Что тут говорить? Понятно же, что послал бы его комполка ночью куда подальше, да еще приказал бы привязать к дереву, чтобы капитан не наделал глупостей.
На пару с комиссаром бы и вязали. Потом утром приказали бы закинуть капитана в кузов «полуторки» и увезти в тыл. Там Костенко мог бы сколько угодно обижаться на командира с комиссаром, но рано или поздно успокоился бы.
Комполка искоса глянул на сидевшего у самого входа в палатку Товарища Уполномоченного. Тот, сопроводив Костенко в штаб, исчез на несколько минут, а потом вернулся — раскрасневшийся, возбужденный. Наверное, опять бегал к телефону. Зубы комполка скрипнули сами собой — этот мальчишка успел сигнализировать в особый отдел дивизии еще ночью, сразу после того, как «У-2» улетел.
Вначале не поняли толком, что случилось. Выскочили из палаток на звук двигателя, кто-то даже сгоряча пальнул дважды вдогонку самолету. Когда нашли валяющегося в беспамятстве с шишкой на голове часового, решили, что какие-то враги пробрались на аэродром и улетели на ту сторону. Чего они часового не убили — их, вражеское дело. Нехорошо терять самолет, но и особых претензий к командованию полка не предъявишь. Часовой был? Был. Что еще можно было придумать, чтобы не допустить угона? Не гвоздями же прибивать аппарат к земле…