— Лешка Майский сбил два немецких истребителя, — не выдержал Олег Зимянин.
— Молодец! — воскликнул Товарищ Уполномоченный. — Герой! Если бы он по ним не стрелял, то сам бы погиб. Это он себя защищал. Троцкисты и фашисты — как животные, они готовы любого убить, лишь бы самому выжить… Любого, хоть собственную мать, хоть такого же, как они, фашиста или троцкиста. Вы не читали материалы допросов членов троцкистского подполья? А я читал — они валили друг на друга, сдавали своих, лишь бы им послабление вышло…
— И вышло? — спросил Костенко.
— Нет, не вышло! А вот у вас с троцкистским последышем — вышло. Сговорились! Вот, товарищ старший лейтенант Зимянин, ваш штурман, когда заподозрил, что вы собирались лететь, он попытался вас остановить. Лучше бы, конечно, сообщил мне, но он ведь попытался… Попытался. Был вами зверски избит, связан, но пытался… А вы, коммунист Костенко, капитан Военно-Воздушных Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии, вы пошли на сговор с врагом… Ради чего? Ради своего семейного благополучия. Вам нужно было жену и детей спасти, видите ли… Они что, не могли там подождать возвращения нашей армии? Они…
— Вы за своими словами следите, товарищ лейтенант, — зло оборвал особиста комиссар полка. — Или вы серьезно полагаете, что на временно оккупированной врагом территории семье командира Красной Армии было бы лучше, чем у нас в тылу?
Лейтенант не ответил, он смотрел в глаза Костенко, потом попятился, натолкнулся на стол, сложенный из ящиков, и чуть не упал.
— Ладно, — сказал комполка, понимая, что толку от разговора не будет. — Все, закончили болтовню. Ты что собираешься делать дальше, товарищ лейтенант?
— У меня приказ доставить гражданина Костенко в штаб фронта. Костенко и его семью…
— Как думаешь доставлять? — спросил комполка. — Мы уже полчаса как должны были отсюда убраться. Личный состав убыл, только мы с тобой остались. И машина у меня одна, уж извини. И даже телеги у меня для тебя нет. Пешком поведешь капитана? И детей его потащишь?
— Ну… Мне приказали. — Лейтенант растерянно оглянулся по сторонам. — Думал, вы…
— Я могу подбросить тебя и Костенко с семьей в тыл, к железнодорожной станции. Там ты уже будешь дальше сам выкручиваться. И это не обсуждается. Понятно?
— Понятно… — упавшим голосом протянул Товарищ Уполномоченный.
— Радуйся, что архивы ваши сгорели, а то бы еще и их тащил на себе, — сказал комполка. — Все, свободен. Иди, грузись в полуторку. Все свободны. Костенко останься.
Комполка достал из кармана галифе серебряный портсигар, открыл, протянул Костенко.