Через несколько часов, великолепно выглядевший в смокинге с шелковыми лацканами и бальных туфлях из крокодиловой кожи, Лэнг въехал на «Порше» под широченный навес гранитного porte cochère[46] здания Клуба конников «Пьемонт», старейшего и престижнейшего из клубов Атланты. Этот клуб, сто с лишним лет представлявший собой неприступный бастион наследственной, исключительно мужской «белой кости», в последнее время под воздействием изменений в общественном сознании несколько смягчил свои порядки, и теперь возможность вступить сюда определялась лишь богатством. Теперь здесь можно было встретить и евреев, и чернокожих, и женщин, и людей, фамилии которых заканчивались на гласные. Среди членов клуба теперь были и такие, чьи предки не успели вовремя прибыть в Джорджию и послужить под началом Бобби Ли во время Вторжения северян[47]. И даже, страшно сказать, янки. Так политкорректность уничтожила еще одну странную, но относительно безвредную традицию.
Опоздание в продвижении к равноправию рас породило очевидную проблему — самые богатые представители чернокожего населения Атланты успели присоединиться к другим, в прошлом таким же чисто-белым организациям. Щедрые вступительные взносы делали расовую символику все менее и менее привлекательной. Отчаянная деятельность наиболее либеральных членов помогла в конце концов привлечь в клуб новые подходящие персоны, и все же черная прослойка была здесь куда тоньше, чем в других, не столь фешенебельных клубах Атланты.
Когда швейцар в форме открыл перед Алисией дверь, она покинула машину с куда большим изяществом, чем это удавалось большинству пассажиров «Порше», повернувшись на сиденье и поставив на землю сразу обе ноги. Лэнг не мог не задуматься, где же она этому научилась.
Они вошли в просторный вестибюль с мраморным полом. Помещение украшали статуи, по-видимому, представлявшие собой антик эпохи федерализма. Три ступеньки в конце, поворот направо, и они оказались в мраморном зале. Затейливая лепнина, обрамлявшая потолок высотой в двадцать пять футов, пожалуй, не уступила бы ни одному из образцов этого искусства, которые Рейлли видел в Вене. Над головами бриллиантовой галактикой сияла огромная хрустальная люстра.
Лишь потом, когда Лэнг и Алисия направились на звуки музыки по другому мраморному коридору, он обратил внимание, насколько хорошо сидит на ней платье. Он понятия не имел о том, какая фирма создала этот шедевр — одно из очень сильно открытых сверху и ниспадающих до пола вечерних платьев — из материала, похожего на сахарную вату цвета морской волны. А в очаровательном декольте сверкали две нити жемчуга.