Лакей не сказал, что просьба состояла главным образом в том, что ему дали десять долларов.
Мистер Томсон вошел в дом, и опираясь на мебель и стены, направился в гостиную.
Там его ждала странная группа.
Коренастый загорелый моряк в белоснежном кителе, какой-то джентльмен «докторского» типа и бронзового цвета мальчик в изящном костюме, который нескладно сидел на его широких плечах.
— Чем могу служить? — спросил мистер Томсон удивленно.
— Здесь нас никто не услышит? — вместо ответа произнес доктор.
— Никто!
— И никто сюда не войдет?
— Никто!
Доктор сделал мальчику знак.
Тот с самым равнодушным видом снял пиджак и поднял рубашку.
— Что? — вскричал Томсон. Чтоб не упасть, он ухватился за кресло.
— Это настоящий внук Рингана! — сказал капитан и захохотал было как пушка, но сразу осекся и испуганно поглядел на доктора.
Мистер Томсон крепко сжал себе голову обеими руками. Он чувствовал, что без этой предосторожности череп его неминуемо лопнет.
XIII. Никогда не следует соглашаться умирать
Когда Володя согласился «умереть» и собирался ложиться в гроб, он еще раз спросил мистера Нойса:
— А вы скоро меня освободите?
— Говорю тебе, что в тот же день, как только стемнеет. Ты не беспокойся. В гробу будут дырочки, мы дадим тебе бутербродов и бутылку с водою, и ты там устроишься великолепно. В землю тебя не зароют, а поставят в семейном склепе Рингана. В тот же вечер я тебя освобожу оттуда, дам тебе прямой билет до Москвы и денег...
— А если меня узнают?
— Надень вот эти синие очки, ну и корчь какую-нибудь рожу, пока не уедешь из Сан-Франциско.
И Володя «умер».
Врач после краткой беседы с мистером Нойсом констатировал факт смерти, а несчастная «мать» была в таком отчаянии, снова потеряв «сына», что никого не подпускала к нему. Конечно, если бы мистер Томсон не был тяжело болен, комедия не удалась бы. Он созвал бы консилиум врачей, потребовал бы вскрытия тела, ибо несомненно заподозрил бы преступление. Он слишком хорошо знал молодых Ринганов. Но мистер Томсон лежал без сознания и если не умер, то, очевидно, лишь благодаря тому, что мистер Нойс положил в чернослив такую дозу яду, которая должна была лишь вышибить мистера Томсона на время из строя, но не убить. Одновременная смерть опекуна и опекаемого была бы подозрительна. И то уж в городе перешептывались. Но никто не мог, да и не хотел браться за это дело. И стоило ли ссориться с Томасом Ринганом. Лучше было, напротив, подружиться с ним, чтобы как-нибудь коммерчески использовать эту дружбу.
Похороны были обставлены очень трогательно и торжественно. Пастор сказал проповедь такую печальную и чувствительную, что дамы рыдали навзрыд, а мистрис Ринган крикнула даже: «Похороните меня вместе с ним».