– Так что, он повесился?
– Нет, конечно! Покипел еще, а потом извиняться начал. Как догадался раскаяться, так и перестали декорации падать.
– Жень, надо было тебе на деньги с ним спорить.
– Зайчик, ты что? Нельзя по Контрибуции… По которой твоего Веньку казнили, помнишь?
– Помню… – стальным голосом крякнул мой зайчик.
Ну я и ляпнула, молодец. Пришлось выкручиваться:
– Зато иногда расслабиться можно, когда мирским мозги на место ставишь. Чудеса всякие неучтенные: радуга зимой или небо на пару минут перекрасить. Это для влюбленных хорошо, такое ведьмовство…
Темка хмыкнул. Вспомнил, видимо, как я подаренное им золотое кольцо на мыльные пузыри и елочные украшения извела.
– Еще шампанское взрывать здорово, когда счастье распыляешь. Это по уставу вообще как бытовое колдовство идет, учету не поддается.
– Бытовое? Жень, а вот, когда у меня носки в стиральной машине пропадают, это тоже ты… твое ведьмовство?
– Нет, когда носки – это твой идиотизм. Ну не клади ты черное к цветному, а? У меня теперь все простыни из-за этого…
В общем, душевный у нас был вечер. Даже когда Анька к нам в комнату пришла.
Сейчас память другая, цепляется за иные детали. В ней есть место для звуков и запахов, но не для угрызений совести, неуверенности в себе и вечного страха все завалить. Наше, ведьмовское, в таком состоянии тоже ловится несколько иначе. Опасность, например. Лютая, лихая. Из тех, что именуется «беда» и у мирских карается по двести какой-то там статье Уголовного кодекса.
У людей есть научные определения того, что происходит сейчас в кустах у входа, за главными воротами. И есть ограничения по самообороне или огнестрельному оружию. Собаке они без надобности. Подбежать, схватить, укусить.
Фонька пусть занимается сонной артерией, это мужская работа. А моя – цапнуть и держать, давить и рвать. Спасать девочку, которая за каким-то хреном поволоклась через парк на ночь глядя, понадеявшись на пшикалку в сумочке и собственную удачу…
Дуреха малолетняя, ну запомни: баллончик только в кармане носят, причем зажатым в ладони, подогревать его надо, чтобы сразу сработал. Но тебе он не поможет, даже если бы теплым был, – пары секунд не хватило на то, чтобы вытащить, нажать.
Давай, маленькая, шевелись… Он ведь не успел, да? Только за горло взял и одежду расстегнул немного? Это не больно, это только страшно. Ну же, поднимайся. Этот скот тебе ничего больше не сделает, он теперь только хрипеть может и ругаться ошметками незнакомых слов. Проклятья на всех языках одинаково звучат, что у гастарбайтера, что у фашиста, я проверяла. Все страшное кончилось. Прибежали непонятно откуда две умные сильные собаки и спасли…