– В двух соседних еще! – воскликнул я. – Но вы должны были измучиться!
– Да. Но и вознаграждение обещано очень большое.
– Вы включаете в осмотр и дворы?
– Само собой! Но они замощены кирпичом, что облегчало работу. Мы осматривали мох между кирпичами и нашли его нетронутым.
– Нечего и спрашивать, рылись ли вы в бумагах министра и в его библиотеке?
– Без сомнения, рылись. Мы открывали каждый конверт, каждую связку; книг не встряхивали только, как этим довольствуются иные полицейские, а перебирали каждый листочек. Мы исследовали толщину каждого переплета и разглядывали его тоже в увеличительное стекло. Если бы хотя один из этих переплетов был подклеен заново, это было бы несомненно замечено нами. Несколько совершенно новеньких переплетов было проколото нашими иглами…
– А полы под коврами?…
– Мы снимали ковры, осматривали под в увеличительное стекло…
– А обои?
– То же самое.
– Заглядывали и в погреба?
– Всюду!
– В таком случае, – сказал я, – письма, верно, нет в доме.
– Я сам начинаю так думать, – проговорил префект. – Но что же вы мне посоветуете, Дюпэн?
– Поискать хорошенько в доме, – сказал он.
– Но это будет совершенно бесполезно! – возразил префект.- Письма нет в отеле, я уверен теперь в этом так, как в том, что я дышу!
– Более ничего не могу вам посоветовать, – ответил на это Дюпэн. – Вам описана, без сомнения, вполне точно внешность письма?
– О, да! – сказал префект, вынимая свою памятную книжку, в которой находилось подробнейшее описание внутреннего и, в особенности, внешнего вида похищенного письма. Прочитав нам эту заметку, он простился с нами и ушел, более расстроенный, чем был когда-нибудь на моей памяти.
Спустя месяц, он снова навестил нас и застал, приблизительно, за таким же занятием, как и прежде. Он взял трубку, уселся и приступил к обыденному разговору, но я не вытерпел и спросил:
– Но, г. префект, чем кончилось дело с письмом? Я думаю, вы убедились теперь, что не легко охотиться за каким-нибудь министром?
– Чтобы его дьявол взял!… Однако я послушался Дюпэна и снова обыскал дом; но, как я и говорил тогда, это был лишь напрасный труд!
– А как велика обещанная награда, сказывали вы? – спросил Дюпэн.
– Я говорил только: щедрая… значительная награда… Это я не скрываю, хотя мне и нежелательно определять в точности суммы… Но я могу сказать одно: не пожалею я своего собственного чека в пятьдесят тысяч франков тому, кто добудет мне это письмо! Дело в том, что положение становится опаснее с каждым днем, и награда за документ удвоена… Но если бы ее и утроили, я уже сделать ничего не могу!