– Не тревожь дущу сомнением, – ласково увещевал голос. – Пошто ночью тебя посылаю, уже сказал. Легкость к тебе придет, когда умрешь окончательно, и я понесу тебя через все девять зеленых небес. А что не упырь, – то ты сам увидишь утром. Тебе ведь еще целый день идти до тайной ухоронке на болоте, как раз к ночи дойдешь. Ты же сам знаешь, по свету упыри не ходят. Иди! Когда придешь к вашему тайному стану, я провожу тебя к Малуше, так чтобы ты не встретил других.
– Хорошо. Пойду. А… что потом?
– Потом попрощайся с ней и уходи.
– Куда?
– Болото рядом, Сбышко. Туда положи свое тело. А дух твой я вознесу к хрустальному небесному своду.
– Обещай мне что мое тело не останется бродить рядом с нашим станом и вредить живым! – Взмолился Дманя.
– Обещаю, Сбышко. – Самым доверительным голосом пообещал вестник. – Верь мне. Тело твое сейчас живет только моей силой, по веление богов. Как только ты исполнишь, что должен, оно возвратится к покою. Ну, иди же! Иди за мной! Я сам поведу тебя.
И Дманя пошел, неловко перебирая ногами. Спотыкаясь о лежащие тела, и распугивая воронье. Не ощущая привычной легкости молодого тела, но зато чуя в себе иную силу, которая позволяла ему идти вовсе без устали. Сердце тяжело и глухо, но очень ритмично гнало его кровь. И он спешил, пробираясь за сотканным из сияния шаром, похожим на разгоревшийся болотный огонь. Вестник указывал ему светом путь. Вестник ободрял его, отпугивал с его пути животных, внезапно ощущавших своими чуткими ушами пугавший их низкий звук, который для людей был вовсе неслышим. Вестник был доволенн. Все шло как надо. Накладки у него случались релко. Из этих накладок, правда, и родились со временем легенды о женах, что заклинали мужчин вернутся с войны что бы не случилось, и о мертвых воинах, что приезжают за суженными по ночам на черных конях пыхающих из нохдрей адским жаром, и увозят девушек, дабы положить с собой в гостепримино распахнутую могилу. Подобные сказания были у многих народов. Вестник не делал различий по племенам…
Коня у Дмани не было. Вид у него в разодранной грязной рубахе вряд ли бы сподвиг какого-нибудь поэта галантного века на вдохновенную и страшную балладу. Но людская молва все родит, дай только время. А пока он все ближе и ближе подбирался к своей цели. На следующую ночь неутомимый Дманя подобрался к укромному месту на болоте, где оставшиеся в живых езеряне прятались от захватчиков. Дманя не хотел предстать перед Малушей в неухоженном виде, не хотел чтобы она запомнила его в грязи. Как мог он отмылся в болотной лужице. Одна часть вестника вела Дманю. Другая, на этот раз не сияя, а будучи почти невидимой под ночным покровом разбудила Малушу, и волей богов велела ей незаметно выйти из лагеря. Там перед ней замерцал болотный огонек, Он и вывел её к суженному. Что говорил Дманя Малуше, какие слова она ему отвечала, как они прощались, зная что видятся в последний раз, – это мы опустим. Скажем только, что Дманя и Малуша под луной свое обещание выполнили. Когда же они попрощались, и наконец смогли расстаться, тусклый болотный огонек отвел Малушу обратно в лагерь. Здесь та часть вестника, что вела Малушу навсегда оставила её. Конечо Малуша могла умереть не успев родить ребенка, если например сидение езерян на болоте слишком продлилось бы, и она захворала. Могло с ней случится что-то плохое и позже, когда остатки племени все-таки выйдут, и начнут жить под обрами. Но это было уже вне пределов сферы ответственности вестника. Свое дело он выполнил.