В дороге генерал изрядно продрог. Адъютант обер-лейтенант Тупфель в пути между Вязьмой и Смоленском, когда сломался обогреватель салона машины, опасливо посмотрев на задремавшего генерала, набросил на его плечи попону, едко пахнущую конским потом. Мюллер едва не взорвался гневной тирадой в адрес чересчур усердного офицера, но вовремя спохватился и счел за благо сделать вид, что не обратил внимания на непристойность такого «пледа». Толстое сукно, конечно же, пованивало, но так быстро согрело генеральские, уже немолодые кости, что он даже похвалил адъютанта:
— Вы, Тупфель, на редкость изобретательны, — сказал он, потягиваясь.
— Патент на изобретение надо выдать не мне, господин генерал, — почтительно и в то же время несколько фамильярно ответил повеселевший от похвалы обер-лейтенант.
— А кому же?
— Нашим солдатам, господин генерал. Это они сняли попоны с убитых лошадей, а ваш шофер догадался, позаимствовать у них.
Генерал брезгливо поморщился. Попона с дохлого коня… Кто бы мог подумать, что ему придется пройти через такое унижение. Не хватало ему еще предстать перед фельдмаршалом фон Боком в таком одеянии.
— Предупредите механика и шофера, — раздраженно сказал генерал, — что если еще хоть раз они допустят неисправность обогревателя, то в тот же день отправятся в пехоту на передовую.
— Яволь, герр генерал.
Въехав в город, «опель-адмирал» остановился у шлагбаума железнодорожного переезда. Шофер резко посигналил. Из будки стрелочника вышел в огромных бесформенных соломенных ботах, драной шерстяной женской шали, наброшенной на голову и плечи, солдат-охранник с автоматом на груди.
— И это солдат фюрера, — еще больше раздражаясь, пробурчал генерал и резко бросил: — В чем дело?
— Идет эшелон, открыть не могу, — сказал охранник, вскинув руку к шали.
Одноглазый паровоз, тащивший теплушки и открытые платформы с пушками, показался из-за поворота. Впереди него катились две платформы с балластом, за ними несколько рефрижераторов, очевидно с продовольствием, около десяти солдатских теплушек. Из приоткрытых дверей вместе с клубами пара вылетали пьяные голоса, песни. Веселились в двух спальных вагонах и господа офицеры.
«Необстрелянное дерьмо, — пренебрежительно подумал генерал. — Они еще ни черта не знают, что их ждет там, под Москвой».
Эшелон на восток прогрохотал, но шлагбаум не открывался. На запад шел другой состав, переполненный теми, кто уже побывал а Подмосковье. Эти уже не горланили. Переполосованные бинтами, уныло, обреченно смотрели солдаты в окна вагонов на заснеженные русские поля и перелески.