Ольга рассказывала о своих сомнениях и планах, о новых переживаниях в связи с работой.
— Мне было то жарко, то холодно, когда я увидела очерк напечатанным… Ведь такая ответственность!
Она испытывала теперь ощущение полного счастья. Впервые с тех пор, как заблудился Тавров, она дышала свободно. И встреча их обошлась хорошо: ни упреков, ни стесненности, которых Ольга боялась.
Задумавшись на минуту, она подняла на Таврова ласково блестевшие глаза. Он смотрел на нее. Взгляды их встретились, и Ольга невольно откачнулась, так остро, так сладко дрогнуло в ней все. «Зачем это!» — прозвучал в ее душе отчаянный возглас.
В одно мгновение она открылась Таврову в утаенном ею даже от самой себя, хотела подняться, но ноги отказались повиноваться ей.
— Я все время там думал о вас, — сказал он чуть слышно.
46
— Ты уже здесь? Варя сказала мне… — говорил Иван Иванович, идя навстречу Ольге по синей дорожке большого коридора. — Давно ждешь? — Не выслушав сбивчивого ответа, он подхватил ее под локоть и повел в отделение для цинготников, заранее торжествуя. — Вот ты посмотришь… Мне уже намекали: дескать, стлаником лечились давно, мол, это не новость. А я ответил: мы часто не обращаем внимания на то, что подмечено народом. Однако мало найти средство: надо знать, как применить его.
Ольга слушала мужа, плохо понимая смысл его слов. Какое значение для них обоих имело сейчас то, чем он хотел похвалиться! Разве мог бы он радоваться, зная, что совершалось в ее душе!
В большой палате, в которую он ввел ее, было много больных, сразу потянувшихся к своим койкам.
— Неделю назад они все лежали! — сказал Иван Иванович, твердыми шагами направляясь к большому человеку, который сидел точно в люльке, опираясь огромными ладонями о края кровати.
— Здравствуй, Фирсов! Поправляешься?
— Понемножку, Иван Иванович! — ответил тот, широко, но как-то жалко улыбаясь.
— Ну-ка встань! — уже озабоченно приказал Иван Иванович.
Тот приподнялся с заметным усилием и проковылял на костылях меж коек, радуясь судорожным движениям своего громоздкого, точно связанного еще тела.
— Молодец! — одобрил Иван Иванович. — Приподними руку… правую, отведи ее назад. Еще разок…
— Яков у нас герой, — произнес за спиной Ольги сосед Фирсова по койке. — Прямо из могилки выбрался. Только вот зубы у него…
— Да, действительно… — Лицо Фирсова сразу омрачилось. — Были один к одному, а цинга вылущила. В случае если и нам придется воевать, не возьмут меня теперь, поди-ка?
— Ясно! — отозвался сосед. — Куда уж без зубов-то!
Ольга взглянула пристальнее на Фирсова и поняла, почему у него, совсем еще молодого, такое странное выражение: щеки втянулись, нижняя губа запала, словно у старика, — это и делало его улыбку жалкой.