Не помня себя от ужаса, я добралась до своей спальни и, не включая свет, забралась с головой под одеяло.
Когда совсем стемнело (по ощущениям была полночь или около того), я приняла некоторое решение. Эта история с Валерием и его появлением в моей жизни не давала мне покоя. Недавно я гадала, кого же убил Мертвицин за те три дня, что выпали из его сознания, и откуда тогда засохшая кровь, если он никого не убивал, и как это связано с Дианой и ее женихом, но вот меня посетила иная дума: что, если я ошиблась? Что, если Валера никого не убил? Но тогда следующий вывод оказывался настолько поражающим, ужасающим и сводящим с ума, что я просто не могла об этом думать, запрещала себе это, иначе страх начинал душить, и мне вдруг казалось, что я в комнате не одна, а тени из окна рисовали вокруг моей постели страшных загробных существ, вынашивающих какие-то дикие замыслы и проводящих ритуалы против меня. Мне хотелось кричать. Но я понимала, что этого делать не стоит. Что никто не придет и не спасет меня. Здесь у меня никого нет. Был отец, но его убили. Есть Кирилл, но я не знаю, где он живет, и он не дал мне свой номер телефона. Меня никто не спасет, кроме меня самой. А для этого нужен трезвый рассудок, я просто не могу, не имею права его лишиться сейчас. Но вывод, вывод… Вывод, который представал передо мной во всей красе именно сумасшествием и заключением до конца дней в палате для душевнобольных мне и грозил. Или я ошиблась в расчетах (это наиболее благоприятный вариант), или же в одном доме со мной последние два дня и три ночи живет… Живет… Нет…
Я должна была проверить.
И вот, чуть за полночь я додумалась откинуть одеяло, подняться с постели, накинуть шелковый халат и, осторожно ступая, дыша еле слышно, выйти на лестницу.
Первая ступенька, как всегда, скрипнула. Я пугливо, с каким-то писком втянула в легкие воздух и замерла. Вокруг стояла пугающая тишина. Она была очень плотной и сильно давила на уши, будто желая их проломить. Сквозь эту тишину донеслось ходкое тиканье маленького будильника на телевизоре в гостиной. Больше никаких звуков не было.
Я ноздрями втянула кислород и продолжила аккуратный спуск по лестнице. В одной ладони у меня был зажат мобильный телефон – подсветка была яркой, она должна была стать союзницей в одном опасном деле, в деле выяснения истины (а если ее скрывают – то выяснение всегда опасно).
Спустившись со ступенек, я остановилась в середине комнаты и проверила телефон, раскрыв его: да, подсветка работала, более того – в темноте светила довольно ярко, то есть достаточно ярко, чтобы увидеть, но не достаточно ярко, чтобы разбудить, как и было задумано. Я просто не имела представления, что я скажу, если гость застукает меня ночью склонившейся над его ложем с сотовым в руке и со сдернутым с него одеялом… М-да… Не дай боже.