Академик попросил меня выйти из кабинета, а сам остался с Николаем Петровичем.
— Нечего делать, Молокоед. Как только заживёт у тебя нога, двинемся на фронт, — успокоил меня Димка, когда я сообщил результаты переговоров.
— Хватит! — обозлился я на Димку.
Димка удивился, вытаращил на меня ангельские глаза и пропел из «Царской невесты»:
Не узнаю Григория Грязнова!
Но тут показался Туляков и сказал:
— Дело улажено!
Ему удалось всё-таки уговорить директора не исключать нас из школы.
— Да как же так вам удалось, — удивился я. — Ведь только что директор отказал мне.
— К учителям тоже надо иметь подход, — улыбнулся Туляков.
Оказалось, что он за нас поручился, но нас оставили на второй год.
Нога моя к осени совсем зажила, я стал ходить без костылей и только немного прихрамывал. Но врач утешил меня, что со временем пройдёт и хромота.
Впрочем, разве в этом теперь было дело! Даже если бы мне пришлось остаться на костылях, я был бы теперь в двадцать раз счастливее того чудака, у которого душа просила романтики.
Никогда я не думал, что так интересно учиться, и занимался прямо-таки с наслаждением.
— Что случилось с Молокоедовым? — удивлялись все учителя. — Был такой оболтус, а теперь учится лучше всех…
Не знаю, о чём говорили между собой учителя после нашего бегства, но только и они, видимо, кое-что поняли. Когда Мишка Фриденсон предложил организовать ребячий истребительный батальон, Аннушка не стала чинить препятствий и даже стала главным нашим ходатаем по этому делу. Меня избрали командиром батальона, Мишку — комиссаром. А батальон свой мы назвали так: Первый пионерский истребительный батальон имени Джека Лондона.
Да! Я забыл ещё сказать, что Белку, или точнее Нюрку Соколову, мы тоже приняли в свой батальон бойцом и санинструктором.
Первую четверть все мы — я, Лёвка, Димка и Белка — закончили в числе лучших учеников. Шестого ноября к нам на квартиру пришёл сам академик Туляков. Дома были только мы с Белкой, и он попросил позвать Димку и Лёвку. Я сказал Белке, чтобы она выбросила на балконе сигнал: она вывесила мамин фартук, и сразу явились Димка и Лёвка.
Академик даже удивился:
— Здорово у вас дело поставлено!
Он сначала поговорил с нами, посмеялся, всего Джека Лондона и Брет-Гарта у меня пересмотрел, а потом позвонил куда-то и спросил: «Ну, как? Готово? Тогда приезжайте сюда».
Пока мы ждали этого человека, я разговорился с академиком о книгах.
— Роман Харитонович! — спросил я Тулякова. — Почему так получается: сколько книг мы с собой брали, а ни одна нам не помогла, — и я перечислил ему всю нашу библиотеку от «Полезных и вредных растений», сочинения профессора Жвачкина, до наставления о свежевании туш.