Влада остановилась во дворе-колодце, отчуждённо глядя на разлетающийся под ногами мусор. Значит, ей тоже нужно стать хаосом, влиться в игру по чужим правилам, и тогда у неё есть шанс победить. Хотя бы в одной из множества реальностей. Всего в одной — ей больше не нужно.
Влада задёрнула шторы. Ноябрьским вечером не так уж сложно создать темноту в маленькой квартире. Если выдернуть все штепселя из розеток, то погаснет экран компьютера и замолчит вечно бормочущее радио, помертвеет дисплей микроволновки. Отключить ещё телефон, вытряхнуть батарейки из дверного звонка.
Штора на кухне оказалась слишком лёгкой — через неё просвечивали городские огни. Влада влезла на табурет и закрыла окно зимним одеялом. Она перекрыла воду, чтобы даже капли из крана не упало. Ещё раз проверила замки на входной двери — ощупью. Хорошо ещё, что дверь была надёжной, двойной и почти не пропускала звуки из общего коридора.
Влада закрылась в ванной — пол там был кафельный и немного пах больницей, села в углу между стиральной машинкой и раковиной. Обхватила колени руками. Мороз продрал её по коже почти сразу, но она сидела, стараясь не шевелиться, дожидалась, пока кончится ощущение хорошо знакомой ванной.
В самом деле, угол стиральной машины, которого Влада почти касалась ногой, ощущался долго, но в конце концов исчез и он. Она подняла голову от коленей — в лицо дохнуло запустением. Она повела рукой по кафельному полу и наткнулась на старую половую тряпку.
— Как твой друг? — Ли сидел напротив неё, в извечном мышастом костюме и крошил в кипяток апельсиновую корку.
Влада скомкала в руке стаканчик от кофе из автомата. Хорошо, что автоматы работают даже по ночам.
— Плохо. Вчера он всерьёз задумался, чтобы наглотаться моих таблеток, пришлось донимать его звонками с незнакомого номера. Он ведь уверен, что убил меня там, в подвале.
Ночной институт скрипел половицами, возился шорохами в тёмных углах. Когда те особенно наглели, Влада оборачивалась и говорила: «Цыц», а Ли делал строгое лицо, и шорохи утихали.
— Ты бы поговорила с ним.
— Не передать, сколько раз я пыталась это сделать, — невесело усмехнулась Влада. В голове было светло и понятно. Она научилась высыпаться днём и работать ночью, чтобы не зависеть от мыслей вездесущей Альбины и целого калейдоскопа студенческих дум. Так реальность была чище и вывереннее.
Ли жалостливо покачал головой.
— Как продвигается работа со схемой? — спросил он, преодолев смущение.
— Отлично. Ещё пару ночей, и я закончу.
Может быть, он хотел сказать что-нибудь вроде: «Время дорого, нужно поторопиться», но он знал, что Влада и так работает на пределе сил. Она ведь тоже понимала, как зыбко и ценно всё вокруг.