— Куда?
— В аэропорт!
Сабин повалилась на заднее сиденье и свернулась там клубком, кутаясь в свой слишком длинный шарф. Такси, неловко переваливаясь, вырулило из сугробов и направилось к залитой огнями главной улице города.
Жозеф вздохнул. Ну и работенка.
— Верочка — это сестра вашей бабушки?
Сабин закивала. Руки у нее дрожали; она стащила перчатки и стала дуть на покрасневшие пальцы.
— Я не знала раньше... никогда не знала, что у нее была сестра... Бабушка эмигрировала, потому что была беременна мамой и боялась. А Верочка, младшая... Сначала не хотела ехать, а потом не получилось, — девушка сглотнула, — поздно было.
Такси покидало город, оставляя за собой сиротливые новостройки. Дорога впереди была глухо-темной, окруженной ельником.
— А шкатулку эту... бабушка всю жизнь ее искала. Письма посылала... Даже на аукционах, в Интернете... И только перед самой... самым концом мне сказала про Верочку. Это ведь выходит... Выходит, шкатулка ее погубила. Ведь из-за писем... Господи, как же это страшно...
Она шмыгнула носом:
— Бабушка всегда говорила, что зря уехала, всегда... Все хотела вернуться, но так и не вышло, город ведь не так давно открыли...
И выходит, что все накопленное чувство вины по наследству досталось внучке. Вместе с воспоминаниями и «якорем» в виде шкатулки с аистами.
***
Уже когда они подъезжали к зданию аэропорта — с колоннами и белыми башнями оно напоминало какой-то Дворец Советов, — Жозеф вспомнил, что не назвал терминал. «Аэровокзал» — горело неяркими светло-синими буквами; точно такие же были когда-то на соседнем «Гастрономе».
Несвоевременное воспоминание. Несвоевременно показанное.
Они влетели в здание, толкнув тяжелые стеклянные двери.
— Внимание, внимание! Объявляется посадка на самолет «Ту-134», следующий рейсом девяносто третьим до Кирова.
— До... чего?
Но Жозеф и так понял, что все не то.
— Такси! Надо вернуть...
Но, конечно же, они не успели.
В аэропорту было мало людей; куда-то подевались магазины сувениров, кассы обмена валют и огромная «Шоколадница», которую он видел по прилету. Да и здание будто съежилось втрое. Остались прикорнувшие в углу на стульях пассажиры, автомат с газировкой по три копейки, летчики в новенькой синей форме. На фуражках — крылышки, увенчанные серпом и молотом. Рекламный щит «Летайте самолетами Аэрофлота!».
И пахло тут вокзалом — прелой одеждой, курицей, залежавшейся в рюкзаке.
Сабин, вцепившись в его руку, таращилась по сторонам. На них начинали коситься люди.
А может, полететь — хоть до Москвы? Денег на билет хватит... всегда хватает. Он представил себе тесный, теплый салон «Ту», тихо переговаривающихся стюардесс, лимонад в коричневой пластиковой чашечке...