censored
! Пиши! Все эпизоды пиши! Живо! Ну?! Сел, пишешь, курва!!! Адреса пиши!!! Номера счетов пиши, выродок!!! Живо, всё пиши! ВСЁ!!!
– Да-да-да… – затараторил Валериан Марксович размазывая по лицу слёзы, слюни и сопли, икая и громко портя воздух (штаны отвисли и промокли, в кабинете мерзко завоняло), ринулся к стулу, словно к последней надежде, сел (под ним мокро чвакнуло), трясущимися руками придвинул бумагу. – Я всё напишу… всех напишу… – Он терзал перья, дёргал бумагу, брызгал чернилами, черкал, писал – торопился… – Да-да-да… конечно, не сомневайтесь…
– Отдельно пиши – кому сдавали часть детей – тех, которые пропадали! – напомнил офицер.
– Да-да-да… – закивал Валериан Марксович. – Тут, знаете ли, было два заказчика… два, разных… хасиды, но они мало, мало, и только несколько дней в году, в основном – всё на юг, там… а девочки и вовсе не по моей части, но я и об этом кое-что знаю, я напишу, я всё подробно напишу… я очень много знаю, я могу быть полезен, очень полезен, я… и вы знаете, я никого, я никогда… я только любил… я не бил даже никого, не то чтобы убивать…
Он бормотал, переходил на крик, всхлипывал, ёрзал, заикался, дрожал, заискивающе улыбался, моргал сочащимися слезами и ужасом глазками – и писал.
Писал. Писал. Писал. Искренне надеясь, что ему «зачтётся», и не подозревая, что сидящий перед ним генерал – человек из совершенно другого мира – не собирается играть в эти ветхие игрушки со взаимозачётами.
Будь честен с честным врагом. Но.
Лжеца – обмани. Предателя – предай. Ограбь грабителя.
Пытай палача. В убийцу выстрели первым. Заложника, которым прикрылся бандит, – не жалей; один убитый сегодня, возможно, спасет тысячи в будущем [29 – В 1-м г. Реконкисты прорвавшийся с юго-запада отряд бандитской армии «синих беретов» численностью в 120 боевиков захватил крупнейшую школу Софии, города, недавно присоединённого к Русской Империи. В заложниках оказались более двухсот человек, в том числе сто восемьдесят три ребёнка, среди которых были дети офицеров с базы ВВС на окраине города, в том числе – внучка командующего базы. Через семь минут после сообщения о захвате штурмовиком ВВС РИ на школу был сброшен вакуумный боеприпас, полностью её уничтоживший. Никаких требований бандиты выдвинуть просто не успели. Это была первая и последняя сколько-либо масштабная попытка захвата заложников за всё время Реконкисты.]. Пока твоя душа чиста и вера неколебима, пока ты делаешь всё это не для себя – грязь к тебе не пристанет.
А господин Концеповский будет искренне надеяться на смягчение приговора все последующие дни, пока под ним – воющим от ужаса – не распахнётся люк, а сверху – не натянется тугой струной верёвка… Чудом – а может, и закономерной расплатой? – будет то, что его тяжёлая туша не переломит позвоночника и он почти час будет вертеться и дёргаться над ямой, пока наконец не издохнет.
Единственным утешением ему будет то, что изо всех схваченных во время арестов он умрёт первым.
//— * * * —//
Денис три раза задрёмывал на заднем сиденье армейского автомобиля. А может – терял сознание. Ронял голову, она отвечала болью, он вздёргивался, осоловело смотрел вокруг. И автомобиль, и мундир казачьего полковника (он назвался Денису, но мальчишка забыл, как его зовут), и всё вокруг казалось каким-то нереальным, словно бы фрагментом сна во сне. В дремоте Денису казалось, что он так и остался там, в подвале, что его не выручили, что как раз спасение было сном… сон и явь пугающе путались, не отделялись друг от друга, и на пути к гостинице мальчишка успел здорово измучиться.
Но в больницу ехать он отказался наотрез. Потому что…
…– Приехали. – Полковник обернулся с улыбкой. У него были цепкие карие глаза с прищуром и седоватые короткие усы под кривым, дважды переломанным носом. – Только вот… ты уверен, что это разумно?
– Ну… – Денис, промахнувшийся (голова поехала) по ручке двери, заставил себя медленно и прочно за неё взяться и повернулся к казаку. – Вы же охрану поставили…<